Работать в России и пожалеть: как Пол Остлинг пытался сделать Brunswick Rail прозрачной компанией

800x-1Американский бизнесмен Пол Остлинг хотел привнести в работу российской компании западный стиль корпоративного управления, за что и поплатился. Так, как на фото, он больше он не улыбается. История, о которой я собираюсь вам поведать – одна из тех сказок, которые заставляют вас задаться вопросом, почему кто-то занимается бизнесом в России. Это страна, которая не признает чужих правил и играет только по своим, считает журналист Bloomberg. Иногда в этих историях участвуют огромные компании, такие как BP Plc, которые, как вы помните, когда-то имело совместное предприятие с консорциумом российских олигархов. После олигархи решили, что предприятие должно принадлежать им полностью и сделали жизнь для BP настолько невыносимой, что Роберту Дадли, исполнительному руководителю BP, пришлось бежать из страны в 2008 году. Наша история, помимо прочих, включает в себя одного несчастного американца, который оказался неспособным освободиться от российской компании, которой он наивно пытался помочь. Этим персонажем является 69-летний Пол Остлинг, бывший исполнительный директор Connecticut of Ernst & Young LLP.
В этой компании Остлинг работал последнюю часть своей карьеры, проводя основную часть своего времени в России и Восточной Европе. Поэтому, покинув фирму в 2007 году, он решил построить свою вторую карьеру именно в этой части мира. Его конкурентное преимущество, как он считал, состояло в том, чтобы стать флагманом для прозрачности и корпоративного управления в западном стиле.
Среди компаний, в работе которых он принимал участие, были «Уралкалий», крупнейший производитель калийных удобрений в России; МТС, российский оператор сотовой связи и Brunswick Rail LLC, московская компания, которая сделала Остлига своим председателем в 2012 году. На тот момент Brunswick уже как восемь лет была ведущей лизинговой компанией в России, с 24 тысячами вагонов и скорректированной прибылью в размере около 255 миллионов долларов. Несмотря на то, что основатели Brunswick Rail - Мартин Андерссон и Джерард Де Гир, были шведами, они хорошо знали о способах ведения российского бизнеса. Компаньоны переехали в Москву в начале 1990-х годов, во времена, когда в Россию начал обувать капитализм.  Поработав советниками правительства, они открыли инвестиционный банк, который в тот период быстро стал одной из фирм-линкеров, ведя бизнес со многими из тех, кто в будущем стал российскими олигархами. В понимании Остлинга, его привлекли в совет Brunswick Rail, чтобы показать компании, как соответствовать правилам, установленным такими институтами, как Комиссия по ценным бумагам и биржам США и Управление по финансовым услугам Великобритании.
Как это связано с российской компанией? По двум причинам. Во-первых, если малоизвестная российская компания может показать, что она прозрачна в том плане, который требуется Западу – с открытым финансированием и регулярной отчетностью – так проще получить деньги от тех же Goldman Sachs и Fidelity Investments.
Кроме того, было бы намного легче стать публичной компанией, на что и рассчитывали в Brunswick Rail. Вскоре после того, как в конце 2012 года компания разместила еврооблигации на 600 миллионов долларов, её главный исполнительный директор Владимир Лебеков отправился в Лондон, где дал интервью CNBC. Первым вопросом, который ему был задан – когда его компания намеревается стать публичной.
Однако выход на IPO так и не состоялся. Вскоре после сделки по еврооблигациями, в которой важную роль сыграл Остлинг, российская экономика ушла в штопор. Усугублением проблем стали санкции, введенные в отношении  России США и Европой.
Спад в экономике резко ударил по Brunswick Rail. В период с 2013 по 2015 год, когда ставки лизинга упали с 1500 рублей в день (около 50 долларов) до 325 рублей в день (менее 7 долларов), скорректированная прибыль компании сократилась до 60 миллионов долларов. Сделка по еврооблигациям должна была быть погашена в ноябре 2017 года, но к концу 2015 года было ясно, что у компании нет  средств для ее возврата. Это означало, что ей придется пройти реструктуризацию, связанную с  трудными переговорами, требующими компромисса как для держателей облигаций, так и для акционеров. Gоэтому в октябре 2015 года совет Brunswick Rail  попросил Остлинга взять на себя роль исполнительного директора. Хотя он оставался на совете, он уступил председательствование Андерссону.
И именно здесь Остлинг обнаружил, что Brunswick Rail, как он позже расскажет, не была заинтересована в западном стиле управления и прозрачности.
Детали того, что происходило в течение следующих 13 месяцев, являются сложными для краткого описания, но сводились они к следующему: по мнению Остлинга, Андерссон и горстка его  друзей, которые также были акционерами, «начали внедрять схему для обмана своих кредиторов и некоторых других “определенных”  акционеров  (многие из которых были американскими инвесторами) для защиты своих собственных финансовых интересов », - говорится в заявлении, опубликованным им в прошлом году. Поскольку Остлинг считал, что некоторые действия нарушают  законы США и Великобритании о ценных бумагах, он непреклонно их блокировал.
Пока Остлинг являлся генеральным директором, он смог держать Андерсона и других в узде. В некоторых случаях он мог блокировать их попытки, так как имел двоих союзников среди пяти решающих голосов.  В других же случаях держатели облигаций  сами отклоняли предложения компании.
Как утверждает Остлинг,  Андерссон воспользовался коллизией в юридических документах, чтобы заставить Остлинга и одного из его союзников подать в отставку, после чего акционеры, связанные с Андерссоном, начали контролировать совет и могли позволить делать себе все, что хотели.  Затем последовал серьезный прокол. Как утверждает Остлинг, руководство проигнорировало немедленное раскрытие существенного факта – один из кредиторов отправил Brunswick Rail письмо, в котором заявлялось, что компания находится в дефолте. Собрав данные на 2017 год, они снизили прогноз по  доходам, которые они, вероятно, получат. Тяжба между Brunswick Rail и Остлигом длилась 17 месяцев. Происходил небольшой прогресс, а сама компания уже была продана. Андерссон, Де Гир и их союзники больше не являлись акционерами. Трудно сказать, что это за «коммерческая тайна», в краже которой компания обвиняет Остлинга, так как большая часть судебных документов заретуширована.
Brunswick Rail требует возмещения ущерба в размере 200 миллионов долларов, которых у Остлига , конечно же, нет. Трудно представить себе более бессмысленное судебное разбирательство.
Если, конечно, цель не в том, чтобы вернуть 200 миллионов долларов, а наказать своего бывшего исполнительного директора за то, что он мешал попытке обвести держателей облигаций вокруг пальца. Именно на это настаивает Остлинг. Это означало бы, что российская компания использовала американский суд для возмездия за события, которые произошли в России.
И это работает. Остлиг уже заплатил более 3 миллионов долларов в виде судебных издержек и задолжал еще 2 миллиона. Это дело его постоянно преследует. «Из-за этого Пол  стал подавленным», - сказал сэр Роберт Маргетс, который работал на «Уралкалий» вместе с ним. «Это не повлияло на его суждение, но сильно покоробило его самого».
Хотя Остлинг продолжает ездить в Россию, когда ему приходится посещать заседания совета директоров, он как можно быстрее перемещается в страну и из нее, опасаясь, что адвокаты Брауншвейга найдут его. Он был в России в начале марта, когда бывший российский шпион Сергей Скрипаль и его дочь были отравлены нервнопаралитическим оружием в Великобритании.  Когда я разговаривал с ним во время этой поездки, он, казалось, был сильно напуган. Я помню несколько лет назад, обедая с Клаусом Кляйнфельдом, который тогда был исполнительным директором Arconic, гигантской алюминиевой компании. В то время он также возглавлял Деловой совет США, продвигающий торговые отношения между американскими и российскими компаниями. Ужин состоялся вскоре после того, как я начал писать о трудностях ведения бизнеса в России, где не хватало не только прозрачности и западного руководства, но и самого закона. Когда я спросил Клейнфельда о том, как вести дела в России, он настаивал на том, что все становится лучше. Пока вы будете осторожны и готовы играть по российским правилам, это место, где вы могли бы заниматься бизнесом. Рассказ Остлинга  намекает на то, что Россия остается страной, где вы делаете бизнес на свой страх и риск.