Дмитрий Ханенко: я о проблеме 2020 думал, когда она была еще проблемой 2010!

hanenkoГенеральный директор «Саратовского электроприбостроительного завода им. Серго Орджоникидзе» - об отечественном хайтеке, гособоронзаказе, лоббизме и новых рыночных нишах. Помимо импортозамещения в области высоких технологий, которое должно произойти как-то вдруг, само собой, без больших денег и серьезных программ, чиновники ставят перед отечественным хайтеком еще и задачу решительного перехода на мирные рельсы. Причем проявить себя следует не только в сегменте В2В, но и в В2С, то есть в области электронного ширпотреба, которую у нас в стране лет двадцать как оккупировали мировые и прочие бренды. Курс на переход от войны к миру обозначили ключевые персоны из Минобороны и Минпромторга, выступившие недавно в Саратове на Всероссийской конференции предприятий радиоэлектронной промышленности. Нашего собеседника – Дмитрия Ханенко, возглавляющего ОАО «СЭЗ им.Серго Орджоникидзе» грядущая перезагрузка тоже очень даже касается. Как оценивает шансы на успех и что вообще думает о текущей ситуации один из самых молодых и ярких представителей промышленного генералитета? - Предприятиям холдинга «Росэлектроника» (входит в «Ростех») предстоит не просто поменять вектор, но даже выпустить отечественный смартфон за 130 долларов, причем уже в 2018 году. Об этом глава холдинга Игорь Козлов сообщил федеральным СМИ. И на конференции в Саратове чиновники открытым текстом посылали оборонщиков на гражданские рынки. Вы сами как считаете, появится в 2018 году в России отечественный смартфон по вменяемой цене или это утопия? - Ну почему сразу утопия? Это фокус наших амбиций, мы же хотим доказать, что российская промышленность, даже в довольно потрепанном виде, еще на многое способна. Это хайтек, им нужно заниматься, чтобы у предприятий была загрузка, а у бюджета налоги. Меня только смущают некоторые детали. Начнем с того, что гражданский рынок – это другой рынок, и для того чтобы на него зайти, нужны адекватные ресурсы. И еще надо понимать, что делать одними руками и танк, и утюг невозможно, либо вы сделаете танк, как утюг, либо утюг у вас будет как танк. - Тут вспоминается наш губернатор, который полгода назад бросил в массы яркий лозунг про саратовский айфон. Рифмуются не только слова, но и идеи в недрах военных цехов производить еще и статусный гаджет. Но с другой-то стороны: тут хайтек, там хайтек. - Это очень разный хайтек, хотя и в айфоне и в атомном реакторе может стоять одна и та же микросхема, разница будет закладываться еще на стадии проектирования. Так что речи о каких-то предприятиях, которые работают в системе гособоронзаказа и в этих же стенах еще и выпускают что-то для народа – это просто фантазии. ГОЗ не подразумевает отклонение от курса. Когда мы выполнили ГОЗ у нас ничего не остается, кроме небольшой прибыли, изношенного оборудования и людей, которые заточены под строго определенные операции. Отсюда вывод, что государство должно не просто информировать нас о проблеме 2020, которая наступит, когда программа вооружений будет выполнена, но и создать условия для перехода на гражданские рынки. -Это, по-моему, такая же утопия, как собирать айфоны на одном конвейере с зенитками. - А иначе не получится. Кто-то должен будет принять решение после 2020 года, какие заводы оставить, какие законсервировать, какие рынки осваивать. Стратегия продвижения должна быть, не в одиночку же каждый будет спасаться, я надеюсь. - У нас невидимая рука рынка до сих пор принимает решения, правит и регулирует. ВПК – это исключение, но и он начал получать повышенное внимание и государственные деньги из-за того, что ухудшилась международная обстановка, идут военные кампании и т.д. То есть это такая ситуация, а не итог планомерной политики. - Но есть ведь и другая ситуация: наши углеводороды на внешних рынках стали не нужны, доходы резко падают, приток денег в страну сократился. Хочешь - не хочешь, а думать надо, как дальше быть. Есть один только выход: начать что-то самим производить, а для этого нужна промышленность. Сегодня вклад промышленности в валовый продукт Саратовской области таков, что доходов хватает только на ТЭР и зарплату бюджетников, а нужно, чтобы вклад промышленности в экономику региона составлял не менее 50%. А мы видим, что у нас в области один завод сокращает рабочую неделю, другой банкротится, третий закрывается… А это те самые предприятия, которые платят белую зарплату, отчисляют налоги, создают рабочие места, формируют заказ на передовые кадры. В итоге регион вместо роста поступлений от бюджетообразующих налогов выживет за счет гуманитарной помощи – федеральных трансфертов. Но гуманитарной помощи хватает только на затыкание дыр, она ситуацию кардинально не меняет. Доходная часть регионального бюджета растет на 2% в год, а инфляция на 5-15%. Но, опять-таки, ситуация меняется в лучшую сторону. - Это в чем же она меняется? Какие вы видите знаки перемен? - Ну, идут кадровые изменения, посадки, крупномасштабные разоблачения, коррупцию нам предъявляют немыслимых размеров – это все сигналы, которые власть посылает своим подданным: так, как было раньше, уже не будет, я буду меняться, причем в лучшую сторону. Это реакция на новейший кризис, на падение доходов, на обнищание значительной части населения. Уже до государственных умов дошло, что сверхдоходов не будет, что прежняя, комфортная модель государства вошла в фазу разрушения. А ведь она была проста и удобна: с углеводородной ренты что-то капало в казну и шло на содержание армии покорных бюджетников, всегда голосующих, как надо, а все остальное было от лукавого. Поэтому сдвиг идет, и это сдвиг тектонический. С одной стороны, население нищает, нарастает недовольство, с другой – люди, имеющие власть, все отчетливее понимают, что, если не взяться за развитие промышленности, то можно и не удержать ситуацию под контролем. Потому что давление в системе растет, пружина-то сжимается! - Меры же приняли - создали Росгвардию, вот вам и сдвиг, и горизонт понимания. - Это самое простое решение, но Росгвардию же надо содержать, ее надобно кормить. Росгвардия экономику не поднимет, промышленность не загрузит. - Ясно, вы верите в свой звездный час: государственные мужи вдруг догадаются, что богатства можно не только черпать из природной кладовки, но даже создавать самим, и вспомнят, что у нас тут есть какая-никакая промышленность, которую можно как-то развивать. - Ну да. Причем решения лежат на поверхности! Наше предприятие входит в авиаприборный холдинг, а потому приведу пример из близкой мне сферы: вот огромная страна, расстояния большие, дороги плохие, есть 140 миллионов населения и оно как-то перемещается. Так давайте создадим свой гражданский самолет! Почему мы де-факто отдали этот рынок иностранцам? Загрузим массу народа, заводы, КБ, транспортные компании - для всех найдется дело. И роль государства здесь в чем: поставить задачу, выделить ресурсы и рыночными методами простимулировать спрос. - А вы в курсе, что денег нет в стране, и мы Резервный фонд уже доедаем? И потом, кто заниматься-то будет гражданским самолетом? Тут работы на сколько лет, а век чиновника недолог. - Судя по закромам полковника Захарченко и залежам в панамских офшорах, с деньгами в стране все в порядке. А от развития собственного производства можно, конечно, еще пару лет отмахиваться, но потом настанет час, когда только родным реальным сектором и придется заниматься - из страха, из чувства самосохранения. - То есть вы верите, что кризис, наконец, заставит, что сам кризис - это окно возможностей, и все такое. Я была пару лет назад в Москве на вручении премии «Бизнес-успех». Как раз все только начиналось – санкции, контрсанкции – и публика из числа организаторов эдак молодцевато гарцевала с шашками. Окно возможностей, чего там! Догнать-перегнать! А сейчас даже эти записные оптимисты приумолкли. - Окно возможностей - это лозунг для студентов. Кризис – это стресс, и под его влиянием организм либо выходит за привычные рамки, совершает, так сказать, подвиг, либо просто деградирует. В экономике то же самое: или мы находим новый источник доходов через загрузку собственных производств или просто деградируем, резко снижаем потребление, пересаживаемся на жигули седьмой модели, на фанерный аэроплан. - Но ведь и возможности есть? Разве не открылись новые ниши перед вами? - Открылись, но и кризис никуда не делся, предприятие его испытывает, вся промышленность его испытывает. Как ты будешь использовать открывшиеся возможности, если у тебя горизонт планирования - от зарплаты до зарплаты? Какие проекты ты будешь продвигать, осмелишься ли рискнуть, если цена денег неподъемная, а ты несешь огромные затраты, отвечаешь за ГОЗ, за выплату зарплаты и тебя прокуроры караулят на каждом шагу? И вот предприниматель стоит перед решением: рискнуть или нет. И сейчас он чаще говорит - нет. А ведь это и есть инвестиционный климат! - Импортозамещение – это реальный шанс или тоже лозунг очередной? - В том виде, как сейчас, это затея для докладов и красивых презентаций. Мне говорят: дайте список позиций, которые вы могли бы замещать. Чтобы создать список, я должен проанализировать свои возможности, понять рынки и тенденции, это серьезная аналитическая работа, она требует времени и денег, а я в банке кредит сегодня взять не могу, потому что банк рисковать не хочет. Хорошо, я составил список, и что дальше? Я знаю, что мог бы заместить некую позицию и за три года полностью занять определенную нишу. Денег на это мне никто не дает, я на свои средства должен этим заниматься. А что через три года будет в стране? Кто купит мой продукт? А мое предприятие через три года будет существовать? Вот типичный финал всей этой суеты вокруг импортозамещения. Без государственного стимулирования решить такую задачу невозможно. - Есть же специальные институты у нас - Фонд развития промышленности, Сколково. Всюду нам говорят, что сейчас для инноваторов, для хайтека существует масса форм поддержки. - У меня отношение к ним двоякое: хорошо, что они есть, но они не заменяют системного подхода. На мой взгляд, структуры поддержки — это, скорее, способ накачать деньгами избранные компании. Фонд развития промышленности вводит стандарты и процедуры, которые приведут к тому, что вы будете, как в банке, заполнять форму, а робот вам отвечать, можете вы или нет получить кредит. Но банки у нас в стране, слава богу, есть, зачем еще один квазибанк создавать, изобретать очередной велосипед? А когда мы все же о реальной поддержке говорим, это, знаете ли, риски, а банкам по регламенту нужна 100%-ная гарантия. И ФРП тоже нужна гарантия, а риски брать на себя никто не хочет. Но в бизнесе так не бывает! Из десяти новых проектов коммерциализируется только два, и это хороший результат даже по международным нормам. - Ну, а Сколково? - Про Сколково я и говорить не хочу. Это такой стимулирующий формат, но даже думать смешно, что он будет локомотивом, который вытянет все. Эта модель целиком перенесена из Силиконовой долины и пересажена на нашу почву без всякой адаптации. Но так не бывает, все нужно адаптировать. Перенеси сейчас в Европу любое наше успешное предприятие, оно там и дня не проживет. Успехи у Сколково есть, но они могли быть достигнуты иным, менее затратным путем. Фонд «Сколково» это по сути заповедник, одно из наших дочерних предприятий даже было его резидентом, какую-то сумму получили на реализацию проекта. Проект реализовали, но в вопросе выживания нам он совершенно не помог. Так что Сколково – это НИИ с предельно свободной повесткой, но, наверно, десятки миллиардов рублей, которые в него угрохали, можно было как-то иначе потратить. Мы за эти деньги могли бы уже летать на отечественных самолетах! И этот проект уже начал бы доход генерировать, потому что целая отрасль начала бы работать, платить налоги. Наука пошла бы вперед, создавались бы новые материалы, малый бизнес развивался вокруг крупных операторов, и его не надо было бы стимулировать государственными деньгами. Но в итоге самолета у нас нет, зато есть такой вот красивый и смелый фонд. - Ну а что вас устроило бы? Вы сами-то что хотите? - Да много чего. Меня устроил бы грамотный государственный лоббизм. Я хочу свои изделия поставлять Транснефти и Газпрому. У меня реальный хайтек, который мог бы монополиям сэкономить кучу денег, но на подступах к этим рынкам меня просто сотрут в порошок. Я, конечно, просочусь в итоге, но хотелось бы пару-тройку лет сэкономить. Еще я хочу производство масштабировать вдвое, удвоить объем продукции, потому что вижу перспективный рынок. И мне нужны адекватные ресурсы. В банке я их взять не могу, потому что банковская система заточена под краткосрочные кредиты на кассовые разрывы. Но если я за четверть века уцелел, то проблему зарплаты я решать самостоятельно научился и теперь нацелен на развитие и расширение. Но я знаю цену вопроса, к примеру, 10% от стоимости проекта я должен потратить на продвижение продукции. Если проект мой стоит 10 млн рублей, еще один я должен найти на продвижение. Но производство у меня масштабное и планирую я с размахом, и никакой фонд мне адекватные средства не предоставит, а уж банк тем более. Выход – государственное финансирование, государственная программа, потому что я ведь не один такой в стране. Под такую программу, если бюджет пустой, можно и эмиссию сделать, пустив эти деньги строго по назначению. - Ну, это Глазьев, его идеи объявлены чуть ли не ересью, во всяком случае, уже вытеснены из актуального дискурса. - А что есть в актуальном дискурсе? Какой набор идей? - Импортозамещение с непременным выходом на экспорт. - Еще один лозунг для подъема патриотического духа. Я понимаю, что валютная выручка это замечательно, но никто нас на внешних рынках не ждет, а уж хайтековские рынки вообще регулируются политиками. Чем ближе к хайтеку ваш продукт, тем больше политики в этом вопросе. К тому же внешние рынки – это компетенция ВТО, вы там вообще ничего не продадите, если вам не разрешат. Поэтому все эти лозунги - это такие выкрики залихватские типа «эх, замещу»! И почему сразу на экспорт? Россия – это огромный внутренний рынок, на котором места хватит всем. Промышленность должна научиться для своего потребителя производить качественный товар, а власть должна придумать, как восстановить платежеспособный спрос. Вот и все, и не нужны очередные «догоним-перегоним». В моем случае я кровно заинтересован в том, чтобы в России развивалось машиностроение, авиастроение, чтобы были разработаны реальные программы с адекватными ресурсами. Почему? Потому что все мои продукты – адресные, хотя системы управления, которыми занимается СЭЗ им. Серго Орджоникидзе – это универсальная компетенция. Но чем выше технология, чем больше инноваций, тем адреснее продукт. - Вы вот говорите сейчас о своих тревогах, а не поверю ни за что, что у вас уже нет в запасе чего-нибудь сугубо гражданского и вы для себя лично, для вашего предприятия выход из проблемы 2020 хотя бы в общих контурах не нашли. - Я о проблеме 2020 думал, когда она была еще проблемой 2010! У завода есть объемный каталог перспективных разработок для гражданских рынков, большинство из этих разработок уже выходят в серию либо являются опережающими, базовыми для изделий будущего. Но довольно скромная судьба многих моделей, представленных в каталоге, была бы иной, если бы, к примеру, Госпрограмма развития авиастроения реально исполнялась. Например, мы разработали экран с touch-панелью, на которую выведены стратегически важные кнопки – в самолете, например, это может быть кнопка шасси. Для touch-панели нужно особое стекло, которое сейчас я заказываю за рубежом, а если бы авиастроение у нас развивалось согласно госпрограмме, стекло производилось бы в нашей стране. Но в сегодняшней ситуации нам светит только мелкая серия, а потому с собственным производством стекла нет смысла даже возиться. Или возьмем нашумевший, но быстро позабытый проект производства на территории САЗ небольших спортивных австрийских самолетов. Для этих самолетов мы разработали блок привода, который нужен везде, где электрическая энергия преобразуется в механическую. Мы разработали приводы для автопилота и штурвала, и это было бы прямое импортозамещение, если бы проект был реализован. Также нами локализовано производство итальянского репитера для базовой станции стандарта ДМР. Это устройство уже хорошо себя показало на объектах Олимпиады в Сочи, оно соединяет любые виды связи и обеспечивает их взаимодействие. Например, у вас рация, а у абонента сотовый телефон, но благодаря репитеру вы спокойно общаетесь. Мы можем оснастить этим устройством все аэропорты страны, все трубопроводы Газпрома. Но в аэропортах стоят иностранные репитеры, а в Газпром вообще сложно проникнуть. Ну и еще много чего в каталоге есть. - Ну вот, а разговор начали так, что впору венки в ритуальной фирме заказывать. - На самом деле этот красивый каталог никого успокаивать не должен. Даже на моем приличном вполне заводе выработка на одного работающего в разы ниже, чем на аналогичном западном предприятии! Любое российское предприятие, если его вот так взять и перенести на западную почву, не выживет и дня! И если к нам хлынут западные изделия, мы просто перестанем существовать. И чтобы этого не случилось, своим заводам государство должно помочь, оно должно поработать с каждой выжившей промышленной единицей, должно помочь раскрыть потенциал, дать ресурсы для развития! Я уверен, что любое промышленное предприятие, которое выжило в нашей стране, имеет свой рынок и хорошую команду. И оно вам на стол такой же каталог положит или побольше моего! И вопрос будущего этих заводов – это не их сугубо частная проблема, это вопрос устойчивости самой власти. Сегодня откровенно уповают на апатию и бесконечное терпение масс, но при этом хорошо бы помнить, что за 70 лет в России произошло две революции, а за последнюю четверть века – три кризиса. И нужно сегодня думать, какую работу людям в руки дать, чем их занять. Вопросы задавала Наталья Левенец