Когда разведчики идут за елкой и что такое новый год по-партизански — как Советский Союз отмечал праздник в военное время

Чем ближе новый, 2023 год, тем больше в медийном пространстве всплывает призывов его не праздновать. Но нужно ли это?

Такой феномен у нас впервые лет, наверное, за 100. До сих пор борцам с праздниками хватало Хэллоуина с Днем влюбленных. Но теперь внезапно под прицелом критики всенародно любимый Новый год. Дескать, пока идут боевые действия, собирать корпоративы, новогодние вечера и прочие, только не сочтите пропагандой, «голубые огоньки», неприлично.

Началось все казалось бы с финансового обоснования, дескать губернаторы тратят на фейерверки и иллюминацию то, что лучше бы пустить на бронежилеты и обмундирование. Но затем особо исполнительные лица и ретивые общественники стали грозить пальцем и тем гражданам, которые устраивают, например, новогодний вечер на работе, скинувшись на торт, подарки и елочку. И здесь не худо бы спросить не моралистов, а Ее Величество Историю. А она ответит, что новый год праздновали даже в самое тяжелое для страны время. В годы Великой Отечественной войны мысли от него отказаться никому и в голову не приходило. Даже Ставке Верховного главнокомандующего. Логично, там решались дела поважнее. А Новый год — был. Посмотрим же, каким он был под грохот пушек.

Елка по-советски

Начать надо с того, что к 1941 году Советский Союз уже пять лет как спокойно отмечал Новый год. Праздник вновь стал праздником в декабре 1935-го, с тех пор у нас в ходу елки в клубах и школах с пятиконечной звездой на макушке. Кстати, если кто вам скажет, что в СССР Новый год запрещали, киньте в него снежком. Его не запрещали, а просто не праздновали.

Старшему поколению можно вспомнить рассказ «Елка в Сокольниках». Владимир Ильич Ленин уважал Новый год и любил поздравлять детей. Но после его смерти идея сошла на нет, неофиты объявили елку «поповским развлечением». Запрета ее наряжать, законодательного, разумеется не было, вот рубить и продавать елки — да, на уровне городских властей запрещали и 1 января было обычным рабочим днем. Относились к Новому году примерно так же, как сейчас к Хэллоуину, мол «не наш это праздник». Но с 1935 года он снова стал нашим.

Интересно, что и военизированная тематика советских елочных игрушек появилась до войны. На первые советские елки с удовольствием вешали и танки, и самолеты, и дирижабли, и фигурки красноармейцев с винтовками. В руководстве по изготовлению елочных игрушек 1939 года вообще красовалась инструкция, как вырезать и склеить панораму боев у озера Хасан.

Но вот загремели моторы настоящих танков, а в небе загудели настоящие самолеты. Как же отмечали первый военный новый год, 1942-й? В Крыму ради праздника провели настоящую боевую операцию: дело в том, что все хвойные леса остались за линией фронта, на территории, занятой противником. Наша разведка вышла в рейд ради того, чтобы у детей осажденного Севастополя были новогодние елки. Их ставили в бомбоубежищах, подвалах школ, где не прекращались уроки, в детском саду в штольнях Инкермана, их наряжали в госпиталях. Те ребятишки, кому суждено было пережить войну, потом вспоминали эту, фронтовую севастопольскую елку как самую лучшую.

Наряжали елки даже в блокадном Ленинграде. Старались ради праздника найти детям подарки даже несмотря на страшный голод. И находили.

Почему Новый год в этих условиях не исчез, думается, всем понятно. Это — часть мирной жизни, а значит и напоминание того, что война в любом случае не насовсем. Наряженная елка на фронтовой открытке напоминала бойцу о том, за что он воюет. В том числе за то, чтобы вот эти ребятишки, как на фото из больницы блокадного Ленинграда, смогли еще не раз и не два нарядить елку. Уже в мирном городе.

Первый военный новый год, 1942-й, встречали с надеждой — враг получил крепкого пинка под Москвой, стало ясно, что его можно бить и можно побеждать. Новогоднее поздравление в декабре 1941-го было кратким «С наступающим!»

Предоставим же слово известному советскому журналисту и публицисту Илье Эренбургу. Вот что писал он в декабре 1941 года:

«Русский декабрь стал надеждой мира. Волхвы и народы смотрят на звезды Кремля. «С Новым годом» — эти привычные слова заучат теперь по-иному: в них надежда измученного человечества. Люди мечтают о мире, о хлебе, о свободе, и новый год сулит им счастье. Сейчас на севере Норвегии круглые сутки ночь. Рыбаки Тромзе слушают голос бури. Они говорят друг другу: «С Новым годом! В этом году они уберутся восвояси». В Греции сейчас цветут мимозы — среди голода и смерти. В Греции пастухи говорят друг другу: «С Новым годом! В этом году мы их выгоним». Ночь над Парижем. Когда-то он сиял и смеялся. Теперь он молчит. И только под крышами Парижа в черной мансарде девушка шепчет другу: «С Новым годом! В этом году мы их перебьем».

Рождественская звезда внезапно стала красной, у нее пять лучей. Вот такая символика. Новый год как надежда на возвращение мира. Но до мира было еще далеко.

Новогодний привет с фронта

Кстати, о новогодних открытках. Они не только никуда не исчезли из обихода, но и приобрели новый колорит. Самым популярным был сюжет «Новогодний привет с фронта». Для каждого рода войск свой. Летят наши самолеты, едут танки, идут по морю корабли, снайпер берет врага на прицел.

Вторая, не менее важная тематика открыток: «Тебя ждут дома». На них дети пишут письмо папе на фронт, жена и мать встречают Новый год перед портретом бойца, ушедшего на фронт.

Третий сюжет уже из области фронтового юмора. Особенно популярен он стал с 1943 года, когда исход войны чем дальше, тем более ясен — захватчиков ждет неизбежный заслуженный капут.

Появляется тот самый Генерал Мороз — дед Мороз с автоматом, от которого врагу пощады не будет.

Кто видел советские новогодние открытки послевоенного периода, наверняка вспомнит такого персонажа как Новый год, это внук деда Мороза и брат Снегурочки. Только на открытках 70-х годов это мальчик школьного возраста, а до 1945 года — вполне призывного.

Лозунг наступающего 1945 года гласил: «Добьем фашистского зверя в его берлоге». 

Елка на переднем крае

Разумеется, Новый год в военное время отмечали там, где это получалось. Пехота чаще всего встречала его в бою.

Все воспоминания про наряженные елки — это или артиллерия, или авиация, или госпиталь. Кстати, самая ходовая елочная игрушка в последнем случае — использованные ампулы. Из них получалось что-то, похожее на сосульки. Вот, на фото — те же ампулы, которые, видимо, организованным способом в какой-нибудь артели как вторсырье приняли и покрасили, заплавили кончики. У них даже держатели как у настоящих елочных игрушек.

Еще один ходовой вариант елочной игрушки, которые в военное время не прекращали выпускать, это раскрашенные электрические лампочки. Игрушки из бракованных ламповых колб продержались аж до конца 50-х. Завод «Москабель» крутил пятиконечные звезды на елку из отходов производства. Новый год оставался новым годом.

Обратимся к мемуарам. Вот как отмечал наступающий 1944 год 46-й Гвардейский женский ночной бомбардировочный полк, те самые «ночные ведьмы», чей путь на фронт начался у нас, в Саратовской области, с аэродрома в Энгельсе. Рассказывает штурман полка Ольга Голубева-Терес. Но для начала запись из ее летной книжки: «31 декабря 1943 года. 4 полета — 4.45 часа. Бомбили скопление войск противника в Булганаке. Сброшено 600 кг бомб. Потушен прожектор...»

И так, «над крышей проревел мотор. Мы выскочили на улицу — и обомлели. Жигуленко [командир звена Евгения Жигуленко] такие виражи над нами крутила, что комэск Смирнова [командир эскадрильи Мария Смирнова] позеленела от возмущения.

Мы знали, что даром Жене это не пройдет. Командир была строга. Лихачества не терпела и не прощала никогда. Мы и сами недоумевали, что заставило Женю выделывать такие фортели. Но тут увидели привязанную к плоскости самолета елку.

— Елка!.. Елка!.. Ур-р-р-а-а-а! — Все побежали на аэродром.

Женя зарулила машину на стоянку, выключила мотор и, подтянувшись на руках, резко выпрыгнула из кабины на плоскость.

Девчата отвязывали елку, с наслаждением вдыхая ее смолистый запах, гладили иголки и даже брали их в рот, ощущая вязкий и горький вкус. Это можно было понять. На Тамани, где мы стояли, не только елок — маленьких кустиков не было.

— Кто елку прислал, Жек? — спросила я. — Командир дивизии?

— Ха! — искоса взглянув на меня, отозвалась Женя. — Командир прислал не елку, а боевую задачу. (...)

Пока все суетились вокруг елки, Женя возилась во второй кабине, что-то отвязывала там. Наконец вытянула огромный бидон и подала в протянутые руки.

— Осторожно, не пролейте!

— Самогон?! — насторожился пожилой солдат из батальона аэродромного обслуживания.

— Мо-ло-ко! — по слогам торжественно протянула Женя, и все расхохотались.

Мы забыли даже запах и вкус молока. Мы только мечтали о нем, белом, как утренний снег, молоке, — теплом, пенистом, парном. И вот оно!»

А вот что говорит о Новом годе Дмитрий Медведев. Нет, не экс-премьер, а разведчик и партизан Дмитрий Николаевич Медведев, уроженец города Бежица Брянской области.

«Новый 1943-й год мы отметили партизанской елкой. Во имя того, чтобы в каждой советской семье новогодние елки были всегда счастливые и радостные, наша партизанская должна была быть боевой, беспощадной к врагу. В новогоднем номере газеты было помещено объявление:

«От желающих участвовать в новогодней елке требуются елочные украшения. Мы принимаем:

1. Светящиеся гирлянды из горящих фрицевских поездов.

2. Трофейные автоматы для звукового оформления.

3. Фрицев любого размера.

4. Каждый может проявить свою инициативу.

Подарки сдавать до 31 декабря».

Гирлянду из горящего поезда преподнесла на «новогоднюю елку» группа подрывников во главе о Маликовым".

Воевавший в Заполярье зенитчик Петр Переверзев тоже помнит фронтовой Новый год.

«Что такое Заполярье зимой? Морозы за сорок, непролазные снега… Новый год — он и на войне Новый год. А какой же праздник без нарядной ёлочки, Деда Мороза и Снегурочки? В гильзу от 37-миллиметрового снаряда зенитчики установили карликовую берёзку, нарядили её обёртками от консервов из праздничного «пайка». На верхушку «ёлочки» водрузили конфету в яркой обёртке. На праздничном столе красовались банки с консервированной колбасой, американской тушёнкой, кусковой сахар и фляжка со спиртом. А сказочных персонажей Нового года — Деда Мороза и Снегурочку — слепили из снега. Благо недостатка снега зимой в Заполярье не ощущается — сугробы выше пояса».

А у них?

Отмечал ли новый год наш противник? Да. Справляли обычно Рождество. Насколько у кого это получалось. Вот что пишет американский военный историк и писатель Энтони Бивор в своей книге «Сталинград»:

«Уже в начале декабря немцы начали помаленьку откладывать продукты, но вовсе не в плане подготовки к выходу из окружения, а [322] для рождественской трапезы и подарков друзьям. В одном подразделении 29-й пехотной дивизии зарезали последнюю вьючную лошадь, чтобы из ее мяса приготовить подарочные конские колбаски. Вместо еловых веток использовали пожухлую степную траву, а чтобы было совсем «как дома», из палок изготавливалось некое подобие рождественской елки».

Но то Рождество было для противника совсем не веселым. Армия Паулюса балансировала на грани голодной смерти. Попытка немцев наладить воздушный мост провалилась. Лишь 26 декабря в «котел» хоть что-то упало: 108 тонн грузов, среди них 10 тонн конфет к празднику. И ни капли горючего.

Помнит Вена...

И чем же можно завершить наш рассказ? А вот чем. На дворе декабрь 1945 года. Война кончилась. В Австрии, в Вене, наступает новый, 1946 год. Советский комендант Вены, генерал Никита Федотович Лебеденко готовится нарядить елку. Для всех детей Вены.

Полковник запаса Григорий Михайлович Савенок рассказывает об этом в своей книге «Венские встречи», в послевоенный период он несколько лет работал в советской военной комендатуре города Вены.

«Нет, мы буквально не узнаем нашего генерала. Право же, он помолодел на много лет и с увлечением обсуждает каждую деталь будущего детского праздника. Он должен знать, какие сладкие булочки и кто будет готовить, он требует непременно печенье и чтобы конфеты были в ярких красочных обертках, - вспоминает полковник Савенок. - Никита Федотович выходит из себя, когда кто-то из нас предлагает простые кулечки для подарков. Нет, на этом празднике все должно быть красиво и радостно. На пакете будет изображение Спасской башни Кремля и под ней подпись: «От Советской Армии— детям Вены». Словом, хозяйственники должны разбиться в лепешку, но найти хорошего художника и хорошую типографию. Во всяком случае, первые образцы пригласительного билета и пакета для подарка, вышедшие из печатной машины, он посмотрит сам».

Не упустили ничего, не забыли ни о елочных игрушках, ни о тех ребятишках, что не смогут по болезни попасть на праздник — в каждой детской больнице тоже поставили нарядную елку. С новым, 1946 годом, маленьких венцев поздравляли Дед Мороз и Снегурочка.

«И опять возникают новые вопросы: где взять массовиков, аккордеонистов, эстрадников, где раздобыть Снегурочку и Деда Мороза.

— Ну, это уже твоя забота, Савенок. Ты со здешними артистами хорошо знаком. Выбери подходящих... А ты, Попов, позаботишься, чтобы Дед Мороз был одет честь честью, как ему по уставу положено: длинная серебристая шуба, расшитые валенки, красные рукавицы.

(...)

Всю неделю идет подготовительная работа. Особенно нас волнует расфасовка подарков. Решаем поручить это австрийским женщинам. Но как они справятся: ведь, шутка сказать, надо наполнить свыше ста тысяч пакетов. Да и наберем ли мы такое количество добровольцев? Эти опасения оказались напрасными: венки очень охотно откликнулись на наш призыв, и дружный коллектив их в двести человек блестяще справился с нелегким заданием.

Наконец все готово: украшенные елки стоят в залах дворца, театра «Скала», комендатурах, больницах, эстрадники и массовики на месте, снегурочки и деды морозы одеты, подарки подвезены.

И вот ко дворцу Франца Иосифа подходят колонны школьников во главе с их классными руководителями. Малышей ведут родители.

В раздевалке уже веселый ребячий гомон.

Радостной гурьбой вливаются в зал ребята и замирают. Посреди зала вырисовывается силуэт огромной елки, украшенной, но пока еще темной, а рядом с ней Снегурочка и Дед Мороз, высокий, седобородый, в блестящей, словно снежинками осыпанной шубе, в ярко расшитых валенках в красных варежках.

Дед Мороз подает знак, ребята трижды скандируют: «Елка, зажгись!» И елка вспыхивает— сказочная громадная елка, от пола до потолка, вся в блестках, игрушках, огнях.

Дети хороводом кружатся вокруг елки, и звенит в зале ребячья песня. Я не могу разобрать ее слов, но мелодия очень знакома, и кажется— это наши советские ребятишки танцуют у новогодней елки и поют свою традиционную песенку:

В лесу родилась елочка,

В лесу она росла...»

На этой позитивной ноте мы и закончим наш экскурс в историю. Новый год был даже в самые тяжелые для страны дни. А о том, как именно Советский Союз вернулся к новогодним елкам после нескольких лет забвения праздника, мы расскажем ближе к новому году. И это будет подарком читателям «Бизнес-вектора».

С наступающим!

									new_permalink: /kogda-razvedchiki-idut-za-154714/