Нары и нарративы: в колонии экс-ректор саратовского политеха Игорь Плеве не принял огорчуху и задумался о роли русской цивилизации

Путешествия статусных людей на нары и обратно, а также инсайты, посещавшие сидельцев в тюрьме, питают немало жанров литературы, от приключенческих романов а-ля «Граф Монте-Кристо» Дюма до болезненно-глубоких исповедей образца «Записок из мертвого дома» Достоевского.

В нашем случае за решеткой оказался Игорь Рудольфович Плеве - благополучный и вполне себе почтенный ректор Саратовского государственного технического университета. Его прежнюю, респектабельную жизнь перечеркнуло совершенно вздорное обвинение, упавший «с неба» срок – пусть невеликий, но реальный. И тут самое время вспомнить, что тюрьма, как всякий экстремальный поворот, обнажает истинную суть человека.

- В колонии вы провели порядка двух лет. Кто-то скажет, что это не срок, а ерунда, но дело ведь не только в цифрах. Вы помните тот момент: прямо в зале суда окружает конвой, вы оказываетесь в машине для перевозки заключенных, вас под конвоем везут в СИЗО, и привычный мир разлетается на осколки…

- Помню, конечно. И был совершенно не готов к такому повороту! Была искренняя вера в правосудие, которое должно существовать в нашей стране. Только что защита вдребезги разгромила предъявленное мне обвинение, как вдруг судья оглашает приговор – 4,5 года колонии! Судья, игнорируя рекомендации Верховного суда, просто переписала обвинительное заключение, а год судебных заседаний, показавших всю абсурдность обвинения, убрала в укромное место. Видимо тоже, именем Российской Федерации. А дальше камеры СИЗО… И как у Высоцкого «Мне нельзя на волю, не имею права. Можно только от двери и до стены…» 

 - Система действительно старается сломать человека, стереть личность сделать так, чтобы он забыл себя и превратился в номер на бушлате?

 - Не так драматично, пожалуй, все-таки это колония общего режима. Конечно, есть удар по психике, например, когда тебя привозят из СИЗО в колонию, где всех принимают в очень жесткой форме. Не буду вдаваться в подробности, но иногда опущенные после приема очередного этапа пол в дежурки отмывали так, чтобы не осталось никаких следов.

- А момент входа в среду, в контингент? Вы же профессор, ректор вуза, не было желающих унизить, поглумиться над интеллигентом?

 - Для меня вход в среду не был каким-то очень сложным. Я ведь не в какой-то рафинированной среде воспитывался. Детство и юность прошли и на Сенном, и в Глебучевом овраге, а эта школа, где учат стоять за себя, остается с тобой навсегда. А, кроме того, еще в карантине ко мне пришли двое авторитетных блатных (для них ограничений не существуют) и предложили в случае чего обращаться. Это слышали многие, и это упростило мне жизнь в определенной степени. Причем до сих пор не знаю, от кого они были, кого благодарить.

- Кем вы работали в колонии?

- Официально – отдел технического контроля на промышленной зоне, реально – дневальный промки. Готовил рапорта на вывод зеков на промку, на прием на работу, увольнения и переводы, много текущей работы. Хочу отметить, что мы не жили в каком-то информационном вакууме, на работе было радио, а в бараке - телевизор. Но смотреть его было некогда: в 7 утра ушел, в 10 вечера пришел. Но в целом, зона это особый мир, где сложился свой социум, свои ценности, свой сленг. На зоне есть выражение – принять огорчуху, то есть обидеться, озлобиться. Немало случаев, когда люди теряются в той обстановке, поддаются психологическому состоянию тюрьмы и становятся как бы ее заложниками. Говоря простым языком – ломаются.

- И как у вас с огорчухой сложилось?

- Никак, не принял ее. Зона не смогла изменить мое мировоззрение. Я внутренне был человеком вольным.

 - Но ведь вы же были в том же СИЗО, в той же самой тюрьме, где ваш дед сидел в 1938 году? Как тут не задуматься, не сделать выводы! До огорчухи даже не шаг, а полшага, разве нет?

 - Я еще в СИЗО написал воспоминания о том, что в этих стенах был мой дед. Он провел год в этой тюрьме. Его обвиняли по 58 статье, как враг народа. Но он вины не признал и был отправлен в гулаговские лагеря. Выжил и был реабилитирован в 1959 году. Я, как и он, никогда не отождествлял государство и родину с отдельными проходимцами в мантиях и погонах.

 - В кризисной ситуации человек приходит к тому, что для него по-настоящему важно. Там, на шконке, в том особом мире, вы ощутили что-то, что было заслонено чинами, карьерой и прочей суетой?

- Когда я выпал из социума, это как бы расчистило место, освободило пространство для мыслей. Я почувствовал, что скоро что-то начнется в мировом масштабе. Осенью 2021 года, будучи на зоне, предсказал события февраля 2022 года, чем позже удивил многих - и зеков, и сотрудников. Ну и конечно, специальная военная операция стала сильнейшим импульсом. Импульсом для чего? Для давно бродивших мыслей о Западе и Востоке, об особом пути России, Русской северной цивилизации и ее месте в мире.

- Вот так даже!

- Я не просто что-то внутри себя обдумывал, переваривал. Я свои умозаключения обкатывал на ребятах, на своих соседях, которым это было интересно. Мы обсуждали, слушали друг друга, и я понял, что некоторые вещи требуют правильного понимания и разъяснения. Не мог остаться в стороне, особенно когда понял, что мои мысли о формировании Российской империи наконец-то зазвучали на высоком уровне. И негатив к имперскому сознанию, мышлению, который на протяжении десятилетий внедрялся в умы наших граждан, стал постепенно уходить. Но разве империя это плохо?

 - Плохо или хорошо, но говорят, что Россия - последняя империя, ее крушение неизбежно, потому что ход истории неумолим.

- Не верьте этому. Мы только в начале нового этапа развития нашей страны. Война – это очищение нашей цивилизации от мусора, пены и гнили, которые висят еще тяжелым грузом. Но очищение будет, и оно, пусть пока не очень заметно, но началось. А без этого очищения наше будущее станет призрачным.  

- Я пиетета перед империей не испытываю. Было сильное Московское княжество, которое давило слабых соседей, захватывало их, присоединяло их земли. В экономике такие штуки называют рейдерским захватом, а в истории почему-то придают особый, возвышенный смысл.

 - Это в школьных учебниках писали, что смысл был в том, чтобы земли захватить. Но если мы на русскую историю, со школы нам знакомую, посмотрим с «имперского» ракурса, то увидим немало неожиданного. Например, бытует представление, что российская империя было провозглашена Петром I  в 1721 году. Но империю нельзя просто провозгласить - она должна сформироваться! Так и русская империя - на самом деле она начала складываться во времена Ивана III. И можно назвать точную дату начала этого процесса - 12 ноября 1472 года. Это дата заключения брака Ивана III и Софии Палеолог - племянницы последнего византийского императора Константина XI. Никто не мог предполагать какую роль этот брак сыграет для истории России. А косвенно поспособствовал этому Папа Павел II.

- Ничего себе. А подробности?

- Папа Павел II, у которого в Риме несколько лет жила София, ратуя за этот брак, однозначно рассчитывал на расширение католичества на восток. Однако понтифик остался с носом, потому что София Палеолог начала внедрять в сознание Ивана III имперское видение - укрепить Московскую Русь и расширить ее границы. Под ее влиянием была сформирована концепция, принятая уже ее сыном Василием III, – Москва–третий Рим. С этого брака началось формирование имперской психологии. Ее стали проводить и сын Ивана III, Василий III, и внук – Иван IV Грозный, и все другие правители России.

- Знаете, я не думаю, что войны и присоединения доказывают какой-то особый путь. Англия захватила Индию в 18 веке, еще раньше Испания и Португалия захватили и присоединили к себе огромные территории в Латинской Америке.

 - Но ведь Англия оставила Индию на положении колонии, Испания и Португалия то же самое. Они формировали колониальные империи, по-ра-бо-ща-ли народы. Россия включала новые территории в единое государство. Местные элиты сохраняли титулы и звания, включались в управление огромной страной. То есть, новые национальные элиты встраивались в систему и они становились мощной цементирующей основой государства. Обратите внимание, что в Российской империи после присоединения тех или иных территорий не было национально-освободительных движений (исключение - Польша). Это только большевикам постоянно мерещилось, что Россия – тюрьма народов. Хочу обратить внимание, что процесс формирования империи между 1472 и 1721 годами шел сложно и не всегда гладко.

 - Конечно, конец одной династии и начало второй, две смуты и церковный раскол.

 - Имперское сознание не сразу пробило себе дорогу. Старые элиты, боярство, тяжело воспринимали новые задачи верховной власти. Смута времен Ивана Грозного тому свидетельством. Семибоярщина начала 17 века готова была отдать страну хоть полякам ради сохранения традиционной боярской вольницы. Но исторический процесс уже трудно было остановить. Выборы первого царя из династии Романовых проводили преимущественно те бояре, которым новая Русь, Русь имперская была близка. А освобождали Москву от поляков не княжеские и боярские отряды, а новый служилый люд в лице нижегородского ополчения.

Формирование империи должно было иметь и идеологическую основу. А таковой в то время являлась православная церковь. Русское православие в первые столетия существования имело свою специфику и отличалось от классического греческого. Еще София Палеолог вела споры с боярством о необходимости церковной реформы, и только Никоновский раскол 1653-1655 годов завершил формирование мощной идеологической основы в строительстве, а в дальнейшем существовании империи.

Романовы должны были завершить процесс формирования, и они это сделали. Уже была сформирована высшая элита, нужно было формировать среднюю, то есть не просто служивых дворян, а дворян, воспитанных в новый идеологии. Плюс нужно было включить элиты новых территорий в единую систему управления страны.

- Почему именно таким путем пошла Россия, а Германия, или любая европейская страна - другим?

- Тут в двух словах не ответишь! И вообще, полный, исчерпывающий ответ тут вряд ли кто даст. К тому же это такие сферы, где процесс важнее результата, поиск ответа зачастую важнее, плодотворнее, чем сам ответ. Вот я поставил для себя задачу понять, как империя формировалась и почему устояла, хотя было немало попыток ее разрушить. Естественно, чтобы решить эту задачу, я стараюсь всесторонне проанализировать сам предмет. И что? Наталкиваюсь на какие-то такие вещи общепринятые, само собой разумеющиеся, о которых не принято задумываться. Но если увидишь загадку в обыденном, задашь вопрос и найдешь ответ, то, словно в игре, выйдешь на какую-то новую развилку, более глобальную. Итак, вопрос: почему «русский» – это прилагательное, в то время как все другие нации называются именами существительными – англичанин, француз, немец, американец? Я немало размышлял об этом, и мне кажется, нашел ответ.

Продолжение следует.