В Союзе художников вспоминали фронтовиков

MedvedkinНа открытии выставки в зале саратовского Союза художников «Весна любви. Весна Победы» вспоминали имена художников, ушедших на фронт: Георгия Алаторцева, Алексея Бородина, Петра Гришина, Михаила Жукова, Николая Климашина, Владимира Моисейкина, Ивана Новосельцева и др.

Вспоминали тех, кто вернулся с войны и учил молодое поколение – это целая когорта интересных творческих личностей, закаленных в боях Великой Отечественной: Михаил Просянкин, Борис Миловидов, Владимир Белонович, Григорий Харьков, Владимир Конягин, Федор Егоров, Виктор Данилов, Герман Кашин.

Нынешнее поколение, кто остался в живых – это дети войны, которые вспоминали те страшные дни и делились сокровенным.

 Medevedkina

Медведкина Валентина Михайловна родилась в 1938 году в Ярославле. Когда началась война, отец и мать Валентины были в командировке. В Белостоке, где они жили, началась бомбежка, и Валя с младшей сестрой Галей потерялись. Их разыскала бабушка и пристроила в костел на границе с Польшей. Там был приют, в том числе для детей, их кормили, благодаря этому они выжили. Победа дала шанс семье воссоединиться – отец Валентины, Михаил Сергеевич Беликов, сумел разыскать дочерей. В 1946 годы семья уехала в Сталинабад (ныне Душанбе), куда отца направили на службу. Мать, Лидия Павловна, родила еще одну дочь – Наташу, после войны занималась воспитанием девочек.

 

Медведкин Борис Евгеньевич родился в 1938 году в Сталинграде.

Отец Бориса, Евгений Иванович, ушел на фронт, служил офицером, о чем свидетельствует чудом сохранившаяся фотография. Вскоре семья получила похоронку, что он погиб в боях под Воронежем.

«Я помню, когда жили в Сталинграде, переправлялись через Волгу на барже. Появился немецкий самолет и сбрасывал снаряды. Все старались спрятаться под тюки, мешки, а я как отчаянный смотрел на фонтаны брызг от падающих в воду снарядов. Немецкий летчик, пролетая над баржой, с удивлением посмотрел на меня, а я помахал ему рукой. Не знаю, пожалел он нас или кончились снаряды, но мы остались невредимы».

Мать Бориса, Анфиса Николаевна, работала медсестрой в военном госпитале. «В 1943-м нас отправили в Таганрог, а он был перекрыт немцами. Окольными путями мы оказались в Семипалатинске, где на вокзале мать встретила начальника Сталинградского госпиталя, и он пригласил ее на работу в местный госпиталь. Нам дали комнатушку, жить в ней было страшно – крысы! Потом матери и другим медицинским сестрам, которые работали посменно, отвели спортзал. На полу лежали маты, на них отсыпались после ночных дежурств. Мать брала меня с собой в госпиталь, солдатики любили меня и подкармливали хлебом с маслом, а я делился хлебом с соседскими мальчишками.

В Семипалатинске мы и получили долгожданное известие: «Победа!». Добирались поездом в Сталинград, мать провожала раненых. Они говорили ей: «Сестричка, ничего, иди, мы доберемся». Я играл вблизи железнодорожных путей, и нашел какую-то штуку – как выяснилось, запал от снаряда, и стал по нему стучать. И вдруг – взрыв! Тетка меня схватила, сели в трамвай, кровь ручьем, и трамвай ехал без остановки, вез нас в госпиталь. Мне повезло, что руку не отняли – ранение было серьезное, хотя война закончилась. В первый год после войны к нам с матерью приехали однополчане отца, нашли нас, сказали: «Надо же, вылитый Женя!»

Уже став художником, я ездил в Воронеж, мне показали там места, где шли бои. Оплакивая отца, я повез горсть той земли на родину и привез на могилу матери, в Сталинград».

 

Отец, я старше стал тебя.

Войны прошедшие метели

Они меня, тому виной,

Тогда случайно не задели.

Когда пришедшие с войны

Детей так бережно качали,

Я наблюдал со стороны,

Пока меня не замечали.

И было тяжело вдвойне

Мне уходить от этих взглядов,

Я все с тобою на войне

Хотел себя поставить рядом.

И письма с почтой полевой,

Храня твое прикосновенье,

Нам были весточкой живой,

Как хлеб, как радость и везенье.

И до сих пор, комок глотая,

Их мать читает, как во сне.

И так на ней и не оттаял

Войны прошедшей белый снег.

(Б.Е. Медведкин)

 Markushina

Маркушина Валентина Михайловна родилась в 1937 году в Брянске. Когда началась война, ей было 3 года, но воспоминания до сих пор живы. «Свесив ноги с окна, я смотрела на полыхающее небо, оно заинтересовало меня своим необычным состоянием, тогда я просто не понимала, что произошло». Уже осенью 41-го немцы вошли в Брянск, многих взяли в плен, в том числе и отца Валентины, служившего в пожарной охране. Тетя срочно эвакуировалась в город Энгельс Саратовской области, работала электриком на подстанции. Мать Вали Ольга Егоровна, узнав о родственниках в Саратовской области (в их числе художник Кутыркин), вместе со своей матерью, дочерьми и племянником стал пробираться к Саратову. Мальчик недавно перенес операцию на аппендиксе и был очень слаб. Кое-как добрались и осели в селе Рахмановка Пугачевского района нашей области. Мать работала рассыльной, носила почту, продукты, какие-то вещи, за свою честную работу получала паёк. Однажды на неё набросились собаки, разорвали мешок с продуктами, искусали бедную женщину – с тех пор она боялась собак.

У моей бабушки была сестра Тоня, её сын погиб в Сталинграде. Когда я была в Волгограде на крупной художественной выставке, я видела его имя – «Бабкин Иван Никифорович» высеченным на стеле. А мой дядя, семнадцатилетний Владимир Харитонов был убит в начале войны. Бабушка, Бушева Мария Никифоровна, долго не могла смириться с потерей, была не в себе – наливала в ведра воды и ходила по деревне, говорила, что он пить хочет. Жили хозяйством, бабушка держала мешок разных семян для посадки в сезон.

Кончилась война, и отец, Михаил Ефимович, вернулся домой из плена. Теперь уже рядом были плененные немцы, и с одним из них отец дружелюбно общался – они были заняты на строительстве какого-то дома. А еще помню пленных немцев, вид у них был жалкий, оборванные, они просили есть, а в них бросали камни. Я не бросалась, мне было их жаль».

 Markushina2

Чечнева Наталия Александровна родилась в 1935 году в Саратове.

«Мне еще не было шести лет, когда разразилась война. Тем летом, вместе с мамой Анной Сергеевной и бабушкой Зинаидой Дмитриевной мы гостили у дяди Степана в Ленинграде. Взяв с собой моего двоюродного братика Сережу, возвращались в Саратов. На второй день пути узнали о нападении Германии. Пробирались обратно долго, около месяца, с бесконечными пересадками – поездом, машиной, пароходом – слава Богу, все остались живы.

У моего отца, Чечнева Александра Никитича, было пять братьев, и все за время войны уцелели – счастливая судьба. Младший брат Виктор был танкистом, раненый, оказался в госпитале в Саратове. У него были повреждены нога, рука и глаз, руку даже хотели ампутировать. Он сопротивлялся. Мать помогала, как могла, носила простоквашу в бидоне, он опускал туда руку, и она постепенно начала белеть. Руку удалось спасти от ампутации, но до конца жизни она оставалась недвижимой. После войны он жил в железнодорожном городке Кирсанов Саратовской области, работал шофером на перевозке небольших грузов. Одному из первых пациентов, ему установили искусственный сустав и нога начала сгибаться.Chechnev

Брат Михаил тоже был танкист, он оказался на территории, где сражались лесные братья. Он вернулся с фронта нарядный, с орденами и медалями, и взял меня с собой в кино и вручил шоколадку – я была на седьмом небе от счастья.

А один из отцовских братьев, Павел, красивый, смекалистый, в детстве учился немецкому языку – от австрийца, поселившего рядом после Первой мировой войны. И попал этот брат в разведку. Ушел на фронт, и никаких вестей. А потом, как в кино, на железнодорожной станции, случайно встретились два брата, и танкист Михаил узнал, что старший Павел в разведке. Больше они не виделись.

Отец очень переживал, что его не взяли на фронт из-за болезни позвоночника. Еще до войны он лечился, ему делали растяжку в больнице, а потом он сам сконструировал приспособление, лечился дома. Он активно включился в общественную агитационную работу, начал работать над политическим плакатом. Отец быстро загорался и умел организовать других. Тем более, что накануне войны получил бесценный опыт оформительской работы на ВДНХ в Москве. В основном, над плакатами работали художники-графики: Борис Бобров, Николай Архангельский, Борис Миловидов, Евгений Тимофеев, к ним присоединились и эвакуированные из других городов: Гончаров, Рублев. Работали быстро – собирались ночью, в подвале Радищевского музея, а наутро уже был готов плакат, информацию давали оперативные сводки по радио. Выставленный в витрине партшколы, где сейчас также филиал СГХМ, плакат собирал множество людей, они горячо обсуждали увиденное. Уже после войны, когда отец был еще жив, я помогала собрать оставшееся наследие и передала его в местный музей краеведения. Последние два плаката, один, выполненный моим отцом, другой – художником Архангельским, я нашла недавно на дачном чердаке – они находились под угрозой рассыпания. Плакаты попали в музей, в реставрационные мастерские. На одном из плакатов надпись, как предупреждение нам, сегодняшним: «Это не должно повториться!» Сейчас выставка, посвященная «Агитокнам», организована Саратовским краеведческим музеем в парламентском центре облдумы».

Юлия Сергеева

BobrovBobrov 2

Выставка плакатов Бориса Боброва в Радищевском музее, 1946 г.