Сбербанк хочет войти в тройку крупнейших игроков в сфере электронной коммерции. Но на этом пути его ждет много политических и нормативных рисков.
Самая дорогая компания России, зарегистрированная на бирже, слишком увлеклась корпоративным переосмыслением, считает аналитик Bloomberg Клара Феррейра Маркес. Традиционные кредитные организации везде добавляют платежные приложения и предложения цифрового банкинга, пытаясь следовать техническим тенденциям. Государственный гигант ПАО Сбербанк хочет пойти еще дальше, чтобы стать ответом России на Amazon, Alibaba, Tencent и прочее в одном лице.
Наблюдая, как на этой неделе его давний босс Герман Греф обращается к инвесторам в униформе Кремниевой долины - джинсах, футболке и белых кроссовках на круговой сцене с меняющемся виртуальным фоном, было трудно поверить своим глазам. Когда-то это банк был монополистом советских сбережений, монолитом, более известным своей бюрократией и угрюмым сервисом, чем техническим мастерством.
В сентябре Греф исключил слово «банк» из корпоративного брендинга. Теперь компания стремится к 2023 году стать одним из трех крупнейших игроков в сфере электронной коммерции в стране, предлагая продукты и многое другое наряду со своим обычным банковским бизнесом, управлением капиталом и страхованием.Логику понять не трудно. Столкнувшись с ограничениями своего присутствия за границей и низкими процентными ставками, которые могут негативно сказаться на рентабельности в течение многих лет, Сбербанк хочет увеличить свое влияние дома, где почти две трети россиян являются его клиентами. Основной конкурент - государственный банк ВТБ, также диверсифицировал свою деятельность и занялся торговлей зерном. Тем не менее, охватывая все, от облачных сервисов до доставки еды, такси и даже внутреннего оборудования, Греф продвигает не только чаяния Сбербанка, но и то, что позволят московские контролирующие органы. Растут вопросы надзора, растет и политический риск. В Сбербанке произошли заметные преобразования еще до того, как он начал соревноваться с такими компаниями, как его бывший партнер Yandex. За более чем десятилетний период правления Грефа, либерального реформатора и бывшего министра экономики, банк увеличил свою прибыль, восстановил операционные системы и филиальные сети, выдержал европейские и американские санкции, а теперь и пандемию. И это впечатляет, даже если ему пришлось отложить достижение цели по чистой прибыли в 1 триллион рублей (13 миллиардов долларов).
Прибыльность Сбербанка остается впечатляющей по сравнению с европейскими аналогами. В этом году он нацелен на рентабельность капитала более 17%.По словам Грефа, банковское приложение Сбербанка занимает третье место в России по количеству пользователей в месяц. Клиенты все чаще взаимодействуют с банком. Это хорошие новости, учитывая, что вовлеченность - жизненно важный ингредиент для любого сверхприложения. Есть также преимущество в разветвленной филиальной сети в огромной стране, где фактическая доставка является серьезным тормозом для покупок в Интернете. Тем не менее, госбанк не обязательно является правообладателем многих из этих предприятий. Да, начата гонка за доминирование в российском онлайн-ритейле, где немногие международные технические тяжеловесы добились успеха. Но у электронной коммерции есть склонность поглощать денежные средства, которые могут превышать 4% капитала, о которых Сбербанк сообщил на трехлетний период.
Банк уже потратил около 2 миллиардов долларов на приобретения и технологии для создания небанковского бизнеса, который включает онлайн-кинотеатр Okko и медиагруппу Rambler.Несмотря на заверения Грефа в обратном, неясно, сможет ли банк быстро расшириться по всем этим направлениям без увеличения риска для финансового бизнеса, где у Сбербанка еще есть возможности для роста по многим позициям - от кредитов до страхования. В конце концов, в 2023 году на банковское дело по-прежнему будет приходиться примерно 70% чистой операционной прибыли.
Осторожный Центробанк России уже предупредил о риске создания новых монополий, он обеспокоен быстрым расширением нефинансовых услуг. Это вполне может привести к более жестким стандартам раскрытия информации или требованиям к капиталу. В конце концов, Сбербанк держит почти половину всех вкладов физических лиц в России.Возможно, в поисках вдохновения Греф обращался к опыту азиатских тяжеловесов. Большинство этих компаний, например Grab или Gojek в Юго-Восточной Азии, расширялись за счет партнерских отношений, а не полного владения. Как показало первичное публичное размещение акций Ant Group, там все тоже было непросто. Наконец, есть кремлевские риски. Россия хочет и остро нуждается в цифровых инновациях, но и государственной казне нужны дивиденды. Сбербанк заявляет, что выплатит половину своей прибыли, и любые признаки сокращения этой суммы могут оказаться дорогостоящими с политической точки зрения. То же самое и с любой ошибкой, которая может навредить потребителям. Технологии необходимы, соблазнительны и имеют огромный потенциал. Но они могут также рассеивать внимание крупного банка, у которого впереди еще экономическая неопределенность, а также есть возможности для роста в сфере финансовых услуг. Наблюдение за Сбербанком напомнило мне разговор, который у меня был год назад или около того с руководителем Uber. Когда я спросила, почему суперпродукты не набирают обороты за пределами Азии, он сделал паузу. Иногда, ответил бизнесмен, просто потому, что если ты можешь, не значит, что ты должен. Перевод Станислава Прыгунова, специально для "БВ"
