Bloomberg: зачем коммунистические чиновники стали венчурными капиталистами. Как в Китае работает ГЧП

Выгодные инвестиции в технологические фирмы сделали город Хэфэй образцом для региональных правительств. В начале 2020 года, когда пандемия поставила на грань банкротства Nio Inc., крупнейшего китайского конкурента Tesla Inc., большинство венчурных фондов и иностранных инвесторов начали шарахаться от нее. Поэтому компания, зарегистрированная на Nasdaq, обратилась к новейшему классу венчурных капиталистов Китая - коммунистическим чиновникам. Муниципальные власти Хэфэя, города на востоке Китая, обязались выделить 5 млрд юаней (787 млн ​​долларов) на приобретение 17% акций основного бизнеса Nio. Компания переместила ключевых руководителей из Шанхая в город вдвое меньше и начала производить там еще больше автомобилей. Правительство Китая и сама провинция Аньхой (где находится Хэфэй), тоже присоединились к инвестициям, но в меньшей степени. Сборочная линия электромобилей Nio Inc. в Хэфэй, Китай. Фотограф: Qilai Shen/Bloomberg Nio получила первую прибыль в начале 2021 года и к концу года продала уже более 90 000 автомобилей. Вместо того, чтобы использовать свою долю для установления контроля, правительство Хэфэя воспользовалось быстро растущей ценой акций Nio, чтобы обналичить большую часть своей доли в течение года после ее покупки. Полученный доход в 5,5 раз превысил инвестиции - то есть, чиновники повели себя  как частные инвесторы в Лондоне или Нью-Йорке.
«На наших инвестициях в Nio мы безжалостно зарабатывали деньги», - заявил Юй Айхуа, высокопоставленный коммунистический чиновник города, на телевизионном мероприятии в июне. Интересно, что он сидел на трибуне, одетый в деловой костюм и фиолетовый галстук, рядом с предпринимателями, в том числе с основателем Nio. Уильямом Ли.
«То, что правительство зарабатывает деньги, не должно вызывать смущения, поскольку зарабатываются они для народа», - добавил он. Хэфэй стал пионером в реконструкции китайского капитализма после того, как местные органы власти стали все чаще приобретать миноритарные доли в частных компаниях. С 1950-х годов Хэфэй был центром научных исследований, но сегодня разумные инвестиции превратили его из тихой заводи в шумный мегаполис с населением около 5 миллионов человек. Что касается экономического роста, то «модель Хэфэй», похоже, работает. В последние 10 лет Хэфэй был самым быстрорастущим городом Китая с точки зрения валового внутреннего продукта пишет Bloomberg. Изменение ВВП на душу населения с 2011 г. Хэфэй, Пекин, Шанхай. Источники: CEIC, Bloomberg. Местные органы власти контролируют продажу земли, получают прибыль от государственных компаний и имеют тесные связи с госбанками. На протяжении десятилетий они поддерживали частные компании, предлагая им дешевую землю и субсидии, налоговые льготы и кредиты для поощрения инвестиций. Это помогло местным чиновникам, о которых в основном судят по экономическим показателям, добиться продвижения по службе в правящей Коммунистической партии. Совсем недавно эта модель была обновлена ​​для эпохи, рост которой зависит от инвестиций в технологии и инноваций. По мере того, как экономика Китая замедляется, располагающие деньгами местные органы власти и госкомпании превратились в «белых рыцарей», спасающих попавшие в беду частные компании. Во многих случаях чиновники проявляют пассивный подход к этим инвестициям, при этом все большее число пакетов акций приобретается через фонды, а не через прямые покупки.
Сегодня Хэфэй инвестирует в десятки компаний, работающих в области полупроводников, квантовых вычислений и искусственного интеллекта. Эти отрасли находятся в центре планов Коммунистической партии по удвоению экономики Китая к 2035 году. Модель Хэфэй и попытки других городов воспроизвести ее будут иметь решающее значение для реализации этих амбиций.
Хэфэй сделал свою первую выигрышную ставку на BOE Technology Group Co., производителя электронных дисплеев, основанного в 1993 году. Когда у BOE возникли проблемы после финансового кризиса 2008 года, город отменил планы по строительству первой линии метро и вместо этого вложил в компанию миллиарды юаней, условившись, что компания построит местный завод. BOE выполнила условия и ввела завод по производству жидкокристаллических дисплеев, а Хэфэй, в свою очередь, к 2011 году владел 18% акций. Согласно документам компании, город согласился голосовать вместе с руководством по ключевым решениям. Прототип OLED-экрана BOE в Пекине, Китай. Фотограф: Жиль Сабри / Bloomberg. В последующие годы Хэфей продолжал инвестировать в BOE, помогая ему строить новые заводы и извлекая прибыль. Компания создала в Хэфэй десятки тысяч рабочих мест и стала якорем кластера производства дисплеев, который ежегодно производит продукцию на сумму более 100 млрд юаней, в том числе для иностранных компаний, таких как Corning Inc. В 2021 году BOE обогнала южнокорейскую Samsung Electronics Co. крупнейший в мире производитель ЖК-экранов, помогая положить конец зависимости Китая от иностранных поставщиков. Ученые только недавно смогли количественно оценить, как эта модель трансформирует экономику Китая. Исследователи из Чикагского университета, Университета Цинхуа в Пекине и Китайского университета в Гонконге проанализировали каждую зарегистрированную компанию в Китае - их более 37 миллионов. Они обнаружили, что этими компаниями в конечном итоге владеют 62 миллиона частных лиц - по сути, полный список китайских капиталистов, - а также около 40 000 государственных учреждений от центрального правительства до городов и даже деревень.
Компании, принадлежащие государственным учреждениям, в основном на уровне местных органов власти, расширяют партнерские отношения с частными компаниями. Средний государственный акционер сейчас инвестирует в компании, принадлежащие почти 16 частным владельцам, по сравнению с восемью десятилетием ранее. Поскольку среднее количество владельцев на компанию является постоянным, это означает, что каждый государственный акционер почти удвоил за этот период количество частных компаний, в которые он инвестирует, говорит Чанг-Тай Се, профессор Школы бизнеса Бута Чикагского университета и исследователь проекта.
В результате крупнейшие предприниматели Китая теперь больше связаны с государством. В 2019 году из 7500 самых богатых индивидуальных владельцев (судя по размеру вложенного капитала в принадлежащие им компании) чуть более половины имели хотя бы один бизнес, среди инвесторов которого было государственное агентство. Тенденция приводит к тому, что компании «не являются полностью государственными, но и не совсем частными», - считает Хси. «Это темная серая зона, которая, я думаю, сегодня является доминирующей корпоративной структурой в Китае». Возьмем шесть крупнейших китайских стартапов по производству электромобилей, которые в 2021 году в совокупности продали более 435 000 автомобилей. Согласно корпоративным отчетам, пять из них имеют местные органы власти в качестве миноритарных инвесторов. Инвестиции часто принадлежат компаниям, которые сами принадлежат местным органам власти.
«Тридцать лет назад они [госкомпании] производили вещи, которые никто не хотел покупать. Теперь они больше похожи на фирмы венчурного капитала», - размышляет Хси.
Для предпринимателей формирование партнерских отношений с местными органами власти облегчает получение разрешений на строительство новых заводов, лицензий на ведение бизнеса и финансирования из системы, в которой доминирует государство, и может обеспечить определенную политическую защиту. По оценкам Се и его соавторов, на такие гибридные компании приходится основная часть роста экономики Китая за последнее десятилетие. Ключ к их успеху: предприниматели-основатели остаются ответственными за важные деловые решения и реагируют на рынок, а не на политические требования. США и другие западные правительства уже давно опасаются экономической мощи китайского «государственного капитализма», подпитываемого гигантскими государственными компаниями и промышленной политикой, основанной на субсидиях и правительственных мандатах. Но политикам следует уделять больше внимания тому, что действительно способствует росту Китая: частным фирмам с миноритарными инвестициями, связанными с государством.
«Различие между государственной и частной собственностью было важно для политиков за пределами Китая и для анализа китайской экономики», - говорит Мег Ритмайр, профессор Гарвардской школы бизнеса, специализирующаяся на сравнительном политическом развитии в Азии и Китае. «Теперь эта граница стирается».
Опубликовано в февральском/мартовском выпуске Bloomberg Markets. Иллюстрация: Сиджа Хонг для Bloomberg Markets. Другие развивающиеся страны взяли на себя стратегические доли в частных компаниях в довольно крупных масштабах, чтобы смягчить экономические и социальные потрясения. Ритмайр указывает на Бразилию, пережившую макроэкономические потрясения 1980-х годов, и Малайзию, которая в 1970-х начала многолетний проект по приобретению доли в бизнесе в рамках кампании по усилению экономического влияния этнических малайцев в стране. В обоих случаях, по ее словам, правительство использовало ставки, чтобы усилить влияние на бизнес-решения, что привело к расточительным инвестициям и, в конечном счете, мало способствовало росту. Как это часто бывает с венчурным капиталом, многие государственные инвестиции терпят неудачу. К ним относятся некоторые из самых ранних вложений Хэфэй, такие как инвестиции в компанию по производству солнечных панелей и приобретение за 2 миллиарда юаней завода по производству плазменных экранов у японской Hitachi Ltd., оба из которых оказались неконкурентоспособными. В 2017 году правительство Уханя, столицы провинции Хубэй, приобрело долю в размере 200 миллионов юаней в Wuhan Hongxin Semiconductor Manufacturing Co. Компания рассчитывала обеспечить годовой объем продаж в размере 60 миллиардов юаней после выхода на полную мощность. В прошлом году проект закрыли, так и не сделав ни одной микросхемы. Если одним из ключей к успешным государственным инвестициям является избежание политического вмешательства в процесс принятия решений, как указывают Ритмайр и Се, то шаг местных органов власти Китая по найму профессиональных управляющих фондами может стать важным шагом. С 2015 года китайские чиновники создали «Фонд фондов» в стиле прямых инвестиций на сумму 2,14 трлн юаней, согласно CVInfo, который предоставляет информацию о индустрии прямых инвестиций в Китае. «Местные власти посчитали хорошей идеей найти профессиональных менеджеров, которые помогли бы им выбрать компании» Их менеджеры инвестируют в более мелкие фонды, объединяя денежные средства с государственными или частными компаниями. Некоторые фонды предназначены для поддержки зрелых компаний, а другие отвечают за «ангельские» инвестиции в стартапы. Как правило, государственный фонд играет роль ограниченного партнера в фондах более низкого уровня, делегируя инвестиционные решения генеральному партнеру - часто местной государственной компании с отраслевым опытом.
Правительственные чиновники, как правило, имеют небольшой повседневный контроль над фондами более низкого уровня. «Местные органы власти сочли хорошей идеей найти профессиональных менеджеров, которые помогут им выбрать компанию», - считает Лю Цзинкунь, аналитик CVInfo.
Эти фонды являются крупными инвесторами в технологическую отрасль. В 2019 году, когда Китай создал рынок Star по образцу американского технологического рынка Nasdaq Stock Market, 14 из 25 первоначально зарегистрированных компаний сообщили о государственных миноритарных инвесторах. Например, крупнейшим акционером Advanced Micro-Fabrication Equipment Inc. с долей 20% был Шанхайский венчурный капитал, принадлежащий правительству этого города. (Сегодня ему принадлежит 15,6%). Правительство Хэфэя также перешло к инвестированию через десятки фондов, один из которых может управлять активами размером до 31 млрд юаней. Первые доли Хэфэй в таких компаниях, как BOE, принадлежали напрямую, но в настоящее время его доля в Nio принадлежит фонду. 100 000-й автомобиль Nio сходит с конвейера. Фотограф: Qilai Shen/Bloomberg. Государственные инвестиции могут привести к конфликту интересов, который обычно не приветствуется в американских компаниях. Хэфэй частично инвестировала в Nio, чтобы укрепить другой из своих холдингов: Anhui Jianghuai Automobile Group Holdings Ltd., известную как JAC Motors, которая арендовала огромную производственную линию частному производителю электромобилей. Такие предприятия показывают, что инвестиции местных органов власти часто связаны не столько со смелым видением будущего, сколько с предотвращением краха крупных компаний и связанной с этим финансовой и социальной нестабильности, уверен Ритмайр из Гарварда. «Я предостерегаю от стратегической координации во всем, чем и занимаются китайские фонды и фирмы».
Успех Хэфэя вдохновил чиновников даже в таких отдаленных городах, как Внутренняя Монголия. Даже Шэньчжэнь, ведущий технологический центр Китая, обращает на это внимание: в прошлом году городской район Гуанмин пообещал «изучать и исследовать» пример Хэфэя. Учитывая размеры Китая, если эта модель окажется хотя бы частичной успешной, она может трансформировать мировую экономику на десятилетия вперед.
Городские инвестиционные фонды покупают и иностранные компании. В 2016 году Beijing Jianguang Asset Management Co., известная как JAC Capital, заплатила 2,75 миллиарда долларов голландскому производителю микросхем Nexperia, производившему полупроводники для мобильных телефонов. Два года спустя фонд, среди инвесторов которого есть и Хэфэй, продал свою долю китайскому производителю чипов Wingtech за 3,6 миллиарда долларов. Хэфэй владеет 4% акций Wingtech. Wingtech попала в заголовки газет в Великобритании в прошлом году, когда одна из ее дочерних компаний купила проблемного валлийского производителя полупроводников Newport Wafer Fab за 87 миллионов долларов. Между тем, даже после того, как Хэфэй продал большую часть своей доли Nio, городские инвестиции в технологии электромобилей продолжают окупаться. Немецкий Volkswagen AG приобрел 50% JAC Motors и 26% акций производителя аккумуляторов Gotion High-tech Co., превратив Хэфэй в одну из своих основных производственных баз. Эрвин Габарди, главный исполнительный директор Volkswagen Anhui, высоко оценил «предпринимательский дух» региона и политическую поддержку. «Именно поэтому Volkswagen выбрал Хэфэй», сказал он. Перевод Станислава Прыгунова, специально для "БВ"