Кампания российского лидера по контролю над прессой приводит к обратным результатам.
Недавно в интернете появились сразу несколько удивительно смелых русскоязычных расследований про президента Владимира Путина и его ближайших родственников. В недалеком прошлом такие взрывоопасные материалы стоили бы редакторам их работы, а журналистам - средств к существованию, пишет Bloomberg.
Кремль считает эти расследования частью организованной кампании. Но если это так, то сам Путин является ее невольным организатором - не только потому, что есть много чего расследовать, но и потому, что его якобы успешная кампания по контролю над российскими СМИ дает обратный эффект в технологической среде, где российский президент серьезно отстает. Теперь он должен бороться с появляющейся группой независимых изданий, которые становятся более подвижными и менее уязвимыми для институционального давления.
До недавнего времени личная жизнь российского лидера и его близких родственников была закрытой зоной для российских СМИ. Редакторы знали, что ее обсуждение будет иметь последствия. В 2008 году газета "Московский корреспондент" была спешно закрыта ее богатым владельцем Александром Лебедевым после публикации информации о том, что Путин собирается жениться на бывшей чемпионке по художественной гимнастике Алине Кабаевой. Сам Путин гневно назвал эту статью «эротической фантазией».
В 2016 году серия историй о Катерине Тихоновой, которую различные СМИ назвали младшей дочерью Путина, хотя Кремль не подтвердил ее личность, а также материалы, связанные с Россией в деле Panama Papers, привели к увольнению главных редакторов РБК. Бизнес владельца издания, миллиардера Михаила Прохорова, подвергся обыскам со стороны правоохранительных органов. После ухода редакторов давление прекратилось.Теперь табу было нарушено двумя появившимися в последние годы веб-сайтами - proekt.media и istories.media. Роман Баданин был одним из менеджеров РБК, вынужденных уйти в 2016 году. Основатели «Историй», коллектива журналистов-расследователей, лидер которого Роман Анин не любит, когда его называют главным редактором, участвовали в составлении оригинального репортажа о Панамских документах и разделили Пулитцеровскую премию 2017 года, присужденную за эту работу. Первым выстрелом издания стал репортаж о женщине по имени Светлана Кривоногих, которая из уборщицы превратилась в богатую и влиятельную хозяйку не только любимого Путиным горнолыжного курорта под Санкт-Петербургом, но и доли в Банке «Россия» братьев Ковальчуков.
В расследовании утверждается, что Кривоногих, не пожелавшая отвечать на вопросы журналистов, имеет дочь 2003 года рождения, очень похожую на Путина. В отчете цитируется профессиональный анализ сходства, но журналисты не стали публиковать фотографии дочери Кривоногих, потому что она несовершеннолетняя. Хотя интернет-доксеры вскоре нашли фотографии и выложили их в Telegram для всеобщего обозрения. В 2003 году Путин все еще был женат на матери двух своих ранее известных дочерей.Istories представили свой собственный материал, основанный на годовом расследовании взломанной электронной почты Кирилла Шамалова, который с 2013 по конец 2017 или начало 2018 года был женат на Катерине Тихоновой. Архив электронной почты содержал все: от свадебных фотографий и счетов за обстановку двух роскошных домов, один из которых находится в Биаррице, Франция, до деталей приятной сделки с акциями российского нефтехимического гиганта "Сибур", которая мгновенно сделала Шамалова миллиардером. В 2018 году агентство Bloomberg News сообщало, что из-за распада брака Шамалов также потерял большую часть своей доли в "Сибуре". Опубликован и рассказ о Юрии Ковальчуке, миллиардере и близком друге Путина, и его деловых связях с Тихоновой, Кабаевой, Кривоногих и Марией Воронцовой, которую СМИ назвали старшей дочерью Путина. Оба издания провели высокопрофессиональную, исчерпывающую следственную работу. Ни одно из конкретных утверждений в материалах не было официально опровергнуто (или, если на то пошло, подтверждено). Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков отказался комментировать сообщения по существу, назвав их «информационной атакой» и добавив: «Мы более или менее знаем, кто организует эту деятельность, эту работу». Проблема Кремля в том, что он ничего не может поделать с этими «знаниями». Издания не имеют богатого российского владельца или покровителя. Ни одно из них официально не зарегистрировано как российское СМИ. Оба могут легко переформатироваться и переехать: это небольшие организации с небольшим количеством сотрудников и юридических лиц за пределами России (в Литве и в Латвии). Оба обратились с призывом к краудфандингу, и оба, очевидно, получают поддержку западных фондов, продвигающих независимую журналистику в бывшем Советском Союзе или журналистские расследования в целом.
Для путинских пропагандистов, расследовавших вопрос о финансировании подобных СМИ, отношения с этими неправительственными организациями являются убедительным свидетельством их некой, сродни шпионской, деятельности. Но для самих журналистов западное финансирование - практически единственный способ поддержать их опасную работу в России.Рекламодатели и богатые российские спонсоры исключены, потому что оба слишком легко поддаются давлению Кремля. К тому же сложно полностью полагаться на краудфандинг: счета наиболее успешных в этом организаций, таких как фонд оппозиционера Алексея Навального, регулярно замораживаются властями или опустошаются в результате дорогостоящих судебных исков, поданных союзниками Кремля. СМИ, проводящие расследования в сегодняшней России, должно быть шустрыми и, желательно, незаметными. Чем меньше его присутствие в физическом мире, особенно в России, тем лучше он может выполнять свою работу и тем меньше для него значимых зон, отведенных для традиционных СМИ. Журналисты, которые работают в этих небольших, гибких мобильных командах, технически подкованы (на веб-сайте Istories даже есть страница, на которой его репортеры делятся своими знаниями о средствах визуализации, статистики и программирования). Они могут работать откуда угодно и могут обрабатывать данные, которые были намеренно зашифрованы, чтобы не быть проанализированными.
Это создания из мира, глубоко чуждого Путину, который не пользуется Интернетом самостоятельно и часто, кажется, предпочитает конец 20-го века современной версии реальности.В то же время журналисты продолжают мощную партизанскую традицию России, которая помогла сокрушить Наполеона в 1812 году и Гитлера в 1940-х годах. С подобными изданиями труднее бороться, чем с «регулярными армиями» традиционных СМИ, а ранить они могут очень болезненно. Их охват, конечно, ограничен, но расследования действительно становятся вирусными в социальных сетях, и они способствуют пониманию широкой общественностью характера режима. Эти накопленные знания не могут сразу как-то угрожать власти Путина, но они увеличивают разрыв между его системой, с одной стороны, и молодыми, умными и обездоленными - с другой. Конечно, репортеры партизанских проектов делают свою работу со значительным личным риском. В любой момент каждый из них может быть подвергнут внезапному аресту, попытке подбросить наркотики в рюкзак или квартиру, и, даже, якобы случайному избиению. Но приверженность журналистской профессии в России уже давно влечет за собой такую цену и в традиционных СМИ. Взяв под свой прямой или косвенный контроль старые газеты, веб-сайты и другие средства массовой информации, Кремль не увеличил частные риски репортеров, но научил самых упорных их минимизировать. Теперь за это приходится расплачиваться - по крайней мере, в глазах тех россиян, которые держат их открытыми. Статья Леонида Бершидского - члена группы Bloomberg News Automation, Берлин.
