Эпическое путешествие Петера Хесслера по Транссибирской железной дороге в попытке ответить на вопрос— куда я иду?
- Когда мне было 25 лет, я сел в поезд, поехал на нем до последней остановки и высадился с новым чувством – знанием того, что делать со своей жизнью. Такое может случиться, когда вам 25 лет. Также полезно более масштабное путешествие, например, шестидневное длинной в 5 тысяч миль, - так описывает изданию свой опыт Петер Хесслер.
Год был 1994, и я ехал по Транссибирской магистрали. Я купил билет в одну сторону из Москвы в Пекин. Проехав через западную часть Сибири, поезд направится на юг через Монголию. Тогда мир казался больше: ни мобильных телефонов, ни онлайн-бронирования. Вещи тоже были тяжелее. В моем рюкзаке – Lowe Alpine – я нес палатку, спальный мешок, камеру, 20 рулонов пленки, плеер Sony Walkman и несколько драгоценных кассет (Брюс Спрингстин, Пол Саймон, Beastie Boys).
Я взял с собой настоящие книги: путеводители по Китаю и России размером с кирпич, а также копию книги «Война и мир», которую я приобрел в книжном магазине Блэквелл в Оксфорде из-за ее небольшого размера. Но освещение на Транссибе было не таким хорошим, как у Блэквелла. Поэтому ночью я часто задавался вопросом, испортит ли мне глаза Толстой и поезд.
Россия, транссибирский поезд в сумерках, 1982 год
Несмотря на тускло мерцающие лампы, вагоны оказались более удобными, чем я ожидал. В те дни немногие туристы катались по Транссибу, поэтому дюжину западных туристов отправили в четырехместные купе, все остальные вагоны были заняты преимущественно китайскими и монгольскими торговцами. Их багаж позорил "Войну и мир".
В основном они тащили большие сумки, набитые блоками "Мальборо", произведенного в Польше, другие товары были более загадочными. У одного монгола был холщовый мешок со спидометрами, а китайский торговец вез десятки цифровых часов, которые говорили по-русски. Кому в Пекине нужны русскоязычные часы? Почему спидометры необходимы в степях?Другой китайский торговец неистово охранял свою небольшую сумку. Американцы, ехавшие в его купе, не знали, что было внутри, но они видели, как мужчина передал 1200 долларов китайскому проводнику. Это была взятка? Были ли вовлечены наркотики?
Проводник, не говоривший по-английски, не казался обеспокоенным – каждый день он бездельничал у входа в тамбур с сигаретой в руке. Рядом была надпись «Не курить» на русском и английском языках. Наконец, один из европейских пассажиров встал перед проводником, выказывать свое недовольство и сердито указывать на знак. Ответ проводника оказался столь же безмолвным – он вошел в свое купе, достал отвертку и снял табличку со стены.В начале лета я получил второе высшее образование по английскому языку в Оксфорде. Первоначально я надеялся стать профессором, но разочаровался в академической деятельности. После шести лет обучения в университете мне все еще не хватало даже самых базовых навыков и опыта. Я не мог говорить на втором языке, и я почти ничего не видел в мире. Я решил, что запланированный мною следующий шаг будет сделан в неправильном направлении. Вместо того, чтобы лететь домой в Миссури, я по суше отправился на восток. График был таким же открытым, как и на сибирские равнины: я не претендовал на какую-либо работу, и дал себе полгода, чтобы добраться домой. Я стартовал в Праге в сопровождении техасца по имени Тед, который также искал свое направление в жизни. Вместе мы купили билеты в один конец через Чехословакию (теперь Чехия и Словакия), Польшу, Белоруссию и в Россию.
Ярославский вокзал в Москве в 2011 году
В Москве на Ярославском вокзале наш прогресс резко кончился. Путеводители советовали путешественникам приобретать транссибирские билеты заранее и через турагента, но мы думали, что сможем сэкономить, купив их непосредственно в билетной кассе, отдав немного наличных денег и сказав: «Пекин». Мы не понимали, насколько наш план безумен, пока не приехали в Москву. Кажется, не было никакой централизованной системы продажи билетов. Три мучительных дня мы ходили от одного окна к другому, по Ярославскому и другим московским вокзалам.Наконец, нас направили в неописуемое здание, где клерк взглянул на наши паспорта, а мы передали эквивалент в 230 долларов каждый. Оказалось, что это было все, что нужно, для того чтобы прыгнуть на поезд на другой конец света. Когда мы подъехали к Монголии, торговец с таинственной сумкой вырезал ножовкой аккуратную дыру в потолке. Проводник стоял рядом, руководя процессом. На границе наши паспорта были помечены красным «CCCP» – почти три года спустя после распада Советского Союза пограничники все еще не меняли штампы для выезда. Русские солдаты бродили по купе, ковыряясь в сумках. Я сделал вид, что читаю «Войну и мир». Но поиски были небрежными – солдаты не заметили, что часть потолка была прорезана, а затем заменена, также они не обратили внимания на польские сигареты или русские часы.
Они мучали только монгольского торговеца со спидометрами, до тех пор, пока он не отдал 50 долларов наличными. Вот и все: на следующий день монгол благополучно высадился со всеми датчиками в Улан-Баторе. Позже, после того как мы пересекли уже китайскую границу, торговец ножовкой снова вскрыл потолок и забрал свою сумку. Мы никогда не узнали, что было внутри.
Утренние пассажиры на велосипеде на проспекте Фусинмэнь в Пекине, 1993 год
Поезд остановился, но поездка продолжалась. Я не планировал надолго задерживаться в Китае, поскольку знал о стране в основном по тусклым изображениям граждан в синих костюмах Мао. Но приехав, я почувствовал неожиданную энергию. Люди казались мотивированными, быстро находившими решения; даже не говоря ни слова по-китайски, мы с Тедом смогли объехать страну. Мы продлили наше пребывание до шести недель, а затем продолжили свое путешествие уже по Юго-Восточной Азии.
Даже сейчас моменты из этой поездки кажутся такими же яркими, как будто они произошли вчера. Мы путешествовали автостопом через Лаос на нескольких дальнобойщиках, спящих ночью на крыше своих грузовиков. В Гонконге мы записались как иностранные статисты в местную студию, снявшись в кантонском фильме и мыльной опере. И везде я продолжал читать «Войну и мир», пока не осталось около 10 страниц и я уронил книгу в туалет, во время путешествия на медленной лодке из Макао в Гуанчжоу.
Я выудил роман, почистил обложку и закончил. Позже я обменялся им с Тедом, который читал Анну Каренину. Я не рассказал ему о туалете, пока он не попал на последние страницы.
Сегодня на маршруте трансибирского экспресса курсирует роскошный поезд «Золотой орел»
В конце концов, Тед нашел свой путь. В настоящее время он врач, работающий с солдатами, получившими ранения в Ираке и Афганистане. Моя собственная траектория была установлена поездом. Вернувшись в США, я написал свой первый путевой очерк, рассказывающий историю о Транссибе. Я отправил его по почте случайному журналисту в Нью-Йорк Таймс. К моему удивлению, газета опубликовала его, и я ненадолго развил идею путешествовать вечно, рассылая истории. Затем я сделал что-то умное: я обратился в Корпус мира и попросил о своем назначении в Китай.
Я прожил там более десяти лет, писал о гражданах, которые изменили свою жизнь в эпоху после Дэн Сяопина. Время от времени я вспоминал о Транссибе, где я впервые увидел некую китайскую комбинацию прагматизма, находчивости и непочтительности: проводник с отверткой, торговец ножовкой. В Пекине я встретил другого писателя и странника по имени Лесли Чанг. Наши дочери-близнецы родились в другом железнодорожном городе на полпути кругосветного путешествия: Гранд-Джанкшн, штат Колорадо.
Мы назвали одну дочь Ариэль в честь шекспировской «Бури» – все эти годы, потраченные на изучение английской литературы, не были забыты. Не была забыта и «Война и Мир». Другая наша дочь - Наташа, наполовину китаянка, наполовину колорадка, с именем из русского романа. Эта старая, испачканная книга все еще лежит на моей полке.Перевод Станислава Прыгунова, специально для "БВ"
