С нефтяного фронта давно уже никто не ждет хороших новостей, и даже сегодняшнее движение вверх – первое за долгий срок – тонет в потоке ближневосточного негатива. Всерьез волнуются даже те, кто сохранял олимпийское спокойствие и до критической точки $45, и даже после. Вопросы, которые у всех на устах, мы задали директору БКС Премьер в Саратове Андрею Цыкину.
- До какого уровня могут в моменте падать нефтяные цены, если экспортеры продолжат ценовую войну в условиях превышения предложения над спросом?
- Если всмотреться, можно наблюдать нечто, похожее на состязание между финансовыми экспертами всех мастей в том, кто предскажет более низкий уровень цен на нефть. Некоторые озвучивают и $16, и даже $10 за баррель. К какой бы цифре внизу мы не пришли, смело можно констатировать, что основная фаза снижения уже закончена: со $110 цена пришла к $28. Котировки не могут стремиться к нулю, ведь нефть – это не компания, которая терпит крах в бескрайнем океане бизнеса, вследствие чего обнуляются ее акции, а натуральное сырье, спрос на которое все еще растет из года в год: мир не стоит на месте. Поверьте, сегодня никто точно не сможет предсказать дно – только угадать, но с высокой вероятностью котировки нефти Brent не пойдут ниже $23-24.
- Возможно ли снижение нефтяных цен до 1 доллара или до условного «нуля» в условиях конкуренции, превышения предложения над спросом в перспективе?
Всерьез говорить о столь драматичном сценарии не приходится: мы еще не вступили в век тотального использования альтернативной энергетики. Спрос на нефть по-прежнему увеличивается вместе с подъемом мировой экономики. Конкуренция не способна опустить цену нефти до $1 ни при каких обстоятельствах. Это возможно лишь в том случае, если произойдет более чем 20-кратная девальвация всех мировых валют к доллару. Как вы считает, это возможно?
- Возможно ли, чтобы экспортеры какое-то время готовы поставляли нефть практически бесплатно, добиваясь банкротства конкурентов?
- Разумеется, экспортеры могут поработать в убыток, но это чревато полным сворачиванием инвестпроектов, а это значит, что впоследствии объемы добычи будут падать. Надо понимать, что нефть на старых месторождениях будут качать до тех пор, пока ее цена выше так называемой «liftingcost», то есть стоимости поднятия на поверхность земли. Когда основные вложения в проект уже сделаны, так что полная справедливая стоимость уже не так важна. Нефтепроизводитель будет качать в любом случае, так как остановка – это еще больший убыток.
- Что может заставить Саудовскую Аравию прекратить ценовую войну?
- Если посмотреть на ситуацию объективно, не одна только Саудовская Аравия является автором происходящего. Давайте не будем забывать, что Россия, например, наращивает объем добычи. В прошлом году добыча нефти и газового конденсата в РФ составила 534 млн. тонн, что на 1,4% выше 2014 г. Словом, рассуждая, стоит учитывать позицию всех остальных участников. Несмотря на ценовой кризис, никто из нефтедобывающих стран пока не рвется уступать.
- Каковы шансы, что страны-экспортеры согласятся на снижение добычи ради стабилизации нефтяных цен?
- Перспектива того, что крупнейшие нефтедобытчики соберутся и решат ограничить объемы добычи, пока почти призрачны. И, прежде всего потому, что никто не может быть уверенным, что регулирование уровня добычи нефти приведет к заметному росту котировок сырья.
- Может ли логика ценовой конкуренции заставить экспортеров поставлять нефть в долг - то есть, по отрицательным ценам, ради победы над конкурентами?
- Это утопия. Представим условно, что цена упала ниже $10, и на таких условиях ее готова поставлять только одна страна. Какое-то время она работает себе в убыток, и затем цена подрастает и свеженькие, отдохнувшие конкуренты с новыми силами вступают в конкурентную борьбу. Спрашивается, ради чего бороться-то? Нефтяные страны заинтересованы в профите, а не в доле рынка.
