Телефоны на столе звонили одновременно. Мой собеседник жонглировал ими умело и артистично. Заслуженный артист России Игорь Баголей встретил меня не в театральной гримёрке, а в кабинете, в принципиально новом статусе – статусе директора Саратовского ТЮЗа.
- Сложно осваиваться на новой работе?
- Не просто. Но раз я принял это предложение, осваиваюсь.
- Оно было неожиданным для Вас?
- Более чем.
- Кто помог Вам принять положительное решение?
- Жена. Мой приход сюда означает, что масса работ, которые мы делали с Любой вместе – я имею в виду, в саратовском театральном институте – теперь стали её главной заботой. Я благодарен ей за поддержку и понимание.
- Вашему браку - тридцать лет. Для актёрского мира почти небывалый случай. Одной любви для такого союза мало. Что Вас объединяет?
- Мы пережили с Любой разные времена. Когда были ещё студентами, покойная Валентина Александровна Ермакова являлась противницей нашего брака, так как не любила ухода студенток в декрет. Я едва не вылетел с нашего курса, даже всерьёз рассматривал переход в другой вуз. Потом, по счастью, всё образумилось.
А что до жены, то Люба – необыкновенная. Умеет изумлять. Я столько лет её знаю и… не знаю одновременно. Она как женщина и личность способна на сюрпризы. Но самое главное, она мой лучший друг. И мама двух наших дочек. А вообще-то у нас с ней уйма совместных детей!
- Вы про свой курс в театральном институте?
- Конечно.
- Значит, Вы не оставите преподавательскую деятельность?
- Нет. Это принципиальный момент.
- Что Вы в равной степени не приемлете и как педагог, и как актёр и как директор учреждения культуры?
- Равнодушия. Когда я вижу его в студентах, уткнувшихся в телефоны и живущих в виртуале, а не на занятиях, это хуже, чем недостаток природной одарённости. Потому как способности могут ещё неожиданно выстрелить, проявится. Равнодушие к профессии, к людям ли — это как рабство. А от рабства старался избавляться всегда.
- В период актёрского жития у Вас получалось быть дерзким?
- Однажды я сказал тогдашнему главному режиссёру, что не принимаю его изменения в пьесе, над которой наша актёрская труппа, в силу создавшихся обстоятельств уже изрядно поработала без его участия. Мы самостоятельно сократили текст, расставили смысловые акценты. Режиссёр вошёл в работу, когда вся огромная подготовительная деятельность над произведением завершилась. То, что предлагал режиссёр – при всей его талантливости, радикально разрушило бы уже сформировавшийся стиль спектакля, образы героев. И я набрался храбрости и не согласился с мнением того, кто не привык, чтобы ему перечили. Конечно, моё «нет» было воспринято как акт дичайшего неповиновения. Я был выдворен из спектакля.
- Горевали?
- Конечно. И по-актёрски, и по-человечески. Но извиняться было не за что, и извиняться я был категорически не настроен. При любом раскладе событий. А спустя несколько дней режиссёр позвонил, как ни в чём не бывало, и предложил продолжить работу над спектаклем, используя наши наработки. И всё пошло как по маслу! Бывают ситуации, когда пластичность души исключается полностью. Надо стоять на своём – даже если страшно и дискомфортно.
- Актёрские навыки помогают в директорстве?
- Знаете, шекспировская формула: «Весь мир - театр» помогает. Мы ведь все и всегда в какой-то, пусть даже минимальной степени играем. Примеряем улыбки, интонации, корректируем настроение. В директорской работе актёрские навыки стопроцентно помогают. Я профессионально управляю своей энергией, эмоциями, а значит, владею собой. Могу собраться. Убедить. Включить обаяние. Заставить себя быть сильным. Это предвзятое мнение, что директор театра есть только хозяйственник. Театр - не завод, хотя мы и выдаём продукцию, и боремся за её качество, и работает множество людей и… цехов. Театр – пространство, где психология и компетентность руководителя, его способность чувствовать и понимать творчество и творческих людей, создавать для них соответствующие условия, наводить мосты с режиссёрами и художниками, - бесценны.
- Игорь Михайлович, чем ТЮЗ порадует зрителей в ближайшее время?
- Ожидается очень интересная премьера - «Буря» Шекспира. Это спектакль, предназначенный и умно адаптированный именно для детей и подростков. Спектакль создаётся красочным, со множеством визуальных эффектов. Пьесу пронизывает волшебство, и спектакль будет таким же! Используются особенные краски для костюмов, декораций. Ожидается пиршество для глаз.
- Пиршество для глаз - дело дорогое. Одно дело - придумать красоту, другое - изыскать для её рождения финансы. Как обстоят дела с этим?
- Очень важный момент: мы с режиссёром Натальей Шумилкиной и художником Марией Утробиной сосуществуем органично и, что не менее важно, честно. Не всегда получается соответствовать требуемым расходам, они весьма значительны. Но когда я говорю режиссёру и художнику, что нам необходимо несколько «ужаться», я понимаю, что они не просто слушают – слышат меня. И работают так, чтобы образность и эстетика спектакля не пострадали – даже при неизбежно урезающихся расходах. Ну а я со своей стороны стараюсь, чтобы финансами спектакль подкреплялся, чтобы достойно работали все службы. Партнёрство творческих и административных сил базируется на взаимной ответственности.
- Режиссёр и художник «Бури» - приглашённые творческие личности. ТЮЗ и впредь будет работать по контрактам с иногородними режиссёрами?
- Конечно. У нас есть в этом отношении добрый опыт. Многие спектакли в репертуаре ТЮЗа поставлены режиссёрами из других городов. Разные мастера, различные творческие почерки - актёры любят и ценят такое.
- В «Буре» множество полётов. На сцене будут летать?
- Да, летают практически все персонажи, поэтому зрелищность зрителю будет гарантирована. Ну а для администраторов вопрос номер один - тема безопасности.
- Раз уж речь зашла о безопасности, то позволю себе вопрос на тяжёлую тему. Какие уроки извлёк для себя театр и директор после трагической гибели художественного руководителя театра?
- Я распорядился оградить «тот самый участок» решёткой. Раньше её там не было. Первая же встреча после отпуска началась с беседы о безопасности, и поверьте – это было не формальное мероприятие ради злополучной галочки. Гибель человека, служившего театру всю жизнь, встряхнула всех людей по полной программе. Беда сделала всех внимательнее – и к себе, и к другим.
- Раз уж речь зашла о личности художественного руководителя, планируется чьё-то назначение на эту роль?
- Думаю, что нет. Маловероятно. Согласитесь, новый художественный руководитель должен быть фигурой, как минимум не уступающей, а в идеале - равнозначной по одарённости, театральному опыту и авторитету своим предшественникам - Киселёву и Ошерову. На сегодняшний момент такой личности не видно, преемника Юрий Петрович Ошеров не воспитал, а формальное назначение ради назначения театр явно не обогатит.
Главный режиссёр театра Алексей Логачёв вполне успешно справляется со своими задачами главрежа и понимание между нами существует.
- Игорь Михайлович, Вы выходец из драмы, один из её патриархов и премьеров. Энергетика драмы и ТЮЗа сильно отличаются?
- Сильно. И это нельзя даже облечь в слова. Это что-то незримое, но витающее рядом с тобой. На протяжении десятилетий моё сердце принадлежало драме. Драматический театр - моя жизнь, мои битвы и свершения, моя любовь! В статусе директора я всего ничего, но знаете, совсем недавно ошеломлённо поймал себя на том, что думаю сразу о двух театрах «мой»! Они любимы мною равноценно! В драме я служил и до сих пор ещё служу, как актёр. А здесь... Начав работать директором, я вгляделся не просто в лица, в суть, в сердца людей. Большинство из них, особенно девушки, выглядят как дети! И так странно и пронзительно, что у многих из них, у самих есть дети!
ТЮЗ – иная форма существования, удивительная даже для театрального мира. Актёры стремятся подняться здесь до чистоты и наивности ребёнка. Это словно погружение в вечное детство. Это больше, чем актёрские техники, это вера в чудо. ТЮЗ – будто театр вдвойне. Мне кажется, что здесь много выше, чем в драме степень уязвимости и беззащитности.
- Из вашего монолога следует, что неприятия себя или неприязни к себе как к человеку из другого театра Вы не ощутили или почти не ощутили, с чем я Вас и поздравляю.
- Я здраво смотрю на жизнь. Не обольщаюсь и отдаю себе отчёт: для тюзовского сообщества я человек из другого театрального мира. Думать, что я всеми принят и любим - верх самонадеянности. Но мне хочется верить, что я смогу быть принятым этим миром, став полезным и нужным для него. Принятым коллективом не формально-вежливо, а на уровне души. Я ведь актёр, мне и слов подчас не требуется. Многие вещи я «ловлю» энергетически. И на душе становится теплее, когда чувствую даже незримое вроде одобрение и поддержку - на уровне ощущений, взглядов. И, конечно, я благодарен своей команде. Всем своим замам.
- Театр — это постоянное совершенствование не только актёрской техники, но и технических возможностей сцены, всех её многочисленных организмов. У Вас ожидаются работы в этом отношении?
- Не просто работы, а мега-работы. На малой сцене нового ТЮЗа предстоит большая техническая реконструкция, предполагающая введение в строй лифтов, а также возможностей для подъезда к ним людей с ограниченными физическими возможностями. Начало работ – 2020 год. Предполагаемый срок работ – два года.
- Театр — это гастроли. В былые годы театр много выезжал. Планируете вояжи в ближайший сезон?
- В былые годы не было такого кризиса. Сейчас гастроли выстроить сложнее, но работать под это работаю и уже кое какие наметки есть.
- Когда я смотрела на Вас и двух актрис Любовь Баголей и Татьяну Родионову в спектакле «Женщина из прошлого» я изумлялась: как все вы, на таком накале играете эту поистине страшную пьесу?
- Её действительно очень тяжко играть. Я отчётливо понимаю, что должен превратиться на сцене в полную мерзость, в разрушителя жизней. Играть это трудно, но эмоции зала искупают всё!
- Отсюда вопрос - директорство, стало быть, не украдёт от нас актёра Игоря Баголея?
- В текущем репертуаре я в драме занят. Из пьес, в которых играю, не ушёл. Надеюсь, что будут ещё и новые роли. Не столько, конечно, сколько было, но будут. Без сцены жить невозможно. Кто на неё выходит, меня поймёт!
Беседовала Вероника Анникова
